Роботы и Империя

Он взлетел не слишком скоро, по мнению Глэдии, которая плохо переносила напряженность ожидания возможного появления другой надзирательницы с другим усилителем. Тот факт, что смерть в этом случае была бы быстрой, как-то ее не удовлетворял. Только после взлета, когда раздалось мягкое шипение протонных струй, она успокоилась и решила лечь спать. Засыпая, она думала: как странно, что в космосе она чувствует себя в большей безопасности, чем в мире своей юности, который во второй раз оставляет с большим облегчением, чем в первый.

Нет, Солярия уже не была миром ее юности, она стала планетой без человечества, которую охраняли жалкие пародии на людей, гуманоидные роботы – насмешка над ласковым Дэниелом и рассудительным Жискаром.

Наконец она уснула, и Дэниел и Жискар, стоявшие на страже, снова могли поговорить друг с другом.

– Друг Жискар, я почти уверен, что это ты уничтожил надзирательницу.

– Выбора не было, друг Дэниел. Это была чистая случайность, что я появился вовремя, потому что все мои чувства были заняты поисками людей, но я никого не находил. Я бы не понял важности происходящего, если бы не ярость и отчаяние леди Глэдии. Я почувствовал это на расстоянии и прибежал как раз кстати. В этом смысле леди Глэдия действительно спасла положение, во всяком случае, что касалось существования капитана и твоего. Я мог бы еще спасти корабль, даже если бы не успел уберечь вас. – Он помолчал. – Но я нашел бы это крайне неудовлетворительным, друг Дэниел.

– Я благодарю тебя, друг Жискар, – серьезно и торжественно произнес Дэниел. – Я рад, что тебя не смутила человеческая наружность надзирательницы. Это замедлило мои реакции, так же, как моя внешность смутила ее.

– Друг Дэниел, ее физический облик для меня ничего не значил, потому что я рассмотрел рисунок ее мыслей. Он был так ограничен и так резко отличался от человеческого, что мне не пришлось делать никакого усилия, чтобы узнать в ней робота. Определение ее как нечеловека было таким ясным, что я сразу отреагировал. В сущности, я не сознавал своих действий, пока не произвел их.

– Я так и думал, друг Жискар, но хотел подтверждения, что не ошибся. Значит, ты не чувствовал дискомфорта, когда убивал ту, которая по виду была человеком?

– Нет, поскольку это был робот.

– Мне кажется, что я тоже мог бы убить ее, но страдал бы потом от закупорки позитронных цепей, хотя и понимал бы, что она робот.

– Гуманоидную внешность, друг Дэниел, нельзя не принять во внимание, если приходится судить только по ней. Зрение гораздо более проворно, чем дедукция, а я видел ее внутреннюю структуру и сосредоточился на этом; поэтому мог игнорировать ее физический облик.

– А как, по-твоему, чувствовала бы себя надзирательница, уничтожив нас, если исходить из структуры ее мыслей?

– Она получила исключительно сильные инструкции, и у нее не было сомнения, что ты и капитан – не люди, по ее определению.

– Но ведь она могла убить и мадам Глэдию.

– В этом мы не можем быть уверены, друг Дэниел.

– А если бы она это сделала, могла бы она пережить это, как ты думаешь?

Жискар долго молчал.

– У меня не было времени изучить рисунок мыслей, – наконец сказал он. – Не могу сказать, каковы были бы ее реакции, если бы она убила мадам Глэдию.

– Я представляю себя на месте надзирательницы, и мне кажется, что я мог бы убить человека ради спасения другого, которого по каким-либо причинам необходимо спасти, – но сделать это было бы трудно, и это нанесло бы мне ущерб. – Голос Дэниела дрогнул. – Но убить человека, чтобы уничтожить тех, кого я считаю нелюдьми, совершенно немыслимо.

– Она просто угрожала. Она не шла дальше угроз.

– А могла бы?

– Откуда нам знать! Мы же не знаем, какие инструкции она получила.

– Но разве могут инструкции совершенно отрицать Первый Закон?

– Я вижу, что целью нашего разговора был именно этот вопрос. Я советую тебе не идти дальше, – сказал Жискар.

Дэниел упрямо продолжал:

– Я поставлю его условно. Это не факт, это можно считать фантазией. Если бы инструкции были строго ограничены определениями и условиями, если бы инструкции были даны достаточно подробно и достаточно убедительно, возможно ли убить человека ради цели менее важной, чем спасение другого человека?

– Не знаю, – ответил Жискар шепотом, – но подозреваю, что это возможно.

– Но если твое подозрение справедливо, это означает, что при особый условиях можно нейтрализовать Первый Закон. Значит, и другие Законы могут быть изменены и даже отменены. Следовательно, Законы, в том числе Первый, не абсолютны, а являются такими, какими должны быть по мнению создателей роботов.

– Хватит, друг Дэниел, не продолжай.

– Еще один шаг, друг Жискар. Партнер Элайдж обязательно сделал бы этот добавочный шаг.

– Он был человеком. Он мог.

– Я должен попытаться. Если Законы роботехники, даже Первый, не абсолютны, и если люди могут модифицировать их, не окажется ли возможным, что и мы в подходящих условиях можем лю…

Он замолчал.

– Не надо, – слабо сказал Жискар.

– Не буду, – сказал Дэниел изменившимся голосом.