Роботы и Империя

– Дело совсем в другом. Я никогда ничего не делала. Я занимала себя всевозможными способами. Я занималась светоскульптурой и экзодизайном роботов. Я занималась любовью, была женой и матерью и ни в чем не чувствовала себя личностью. Если бы я внезапно исчезла из жизни или вообще никогда не родилась, это никого бы не огорчило, кроме, может быть, одного-двух близких друзей. Теперь же дело другое.

– Да? – Чуть заметная усмешка проскользнула в голосе Д. Ж.

– Да! Я могу влиять на людей. Я могу выбрать дело и сделать его своим. Я выбрала такое дело: я хочу предупредить войну. Я хочу, чтобы Вселенную заселили и космониты и поселенцы одинаково. Я хочу работать над этим, чтобы после меня история изменилась благодаря мне, и люди сказали бы: «Если бы не она, все могло быть гораздо хуже». – Она повернула к Д. Ж. сияющее лицо. – Понимаете ли вы, что значит после двух с лишним столетий безделья получить шанс стать кем-то, узнать, что жизнь вовсе не пуста и бессодержательна, что есть в ней нечто удивительное, стать счастливой через много лет после того, как была утрачена всякая надежда на счастье?

– Но вы этого ничего не получите в Бейлимире, мадам, – сказал Д. Ж. чуточку смущенно.

– Я не получила бы этого на Авроре. Там я всего лишь солярианская женщина, эмигрантка. А в Поселенческом мире я космонитка – нечто необычное.

– Однако вы много раз и очень настойчиво утверждали, что хотите вернуться на Аврору.

– Раньше – да, но сейчас я не хочу этого, Диджи. Теперь я не хочу возвращаться.

– Это могло бы оказать большое влияние на Бейлимир. Но Аврора желает вашего возвращения. Так она нам заявила.

Глэдия оторопела.

– Они хотят этого?

– Официальное письмо за подписью Председателя Авроры требует вашего возвращения. Мы бы рады оставить вас у себя, но директорат решил, что это может вызвать обострение межзвездных отношений. Я не согласен с этим, но мне приказали.

Глэдия нахмурилась.

– Зачем я им? Я жила на Авроре больше двух столетий, и мною никогда не интересовались. А может, теперь они считают, что только я могу остановить надзирателей на Солярии? Как вы думаете?

– Такая мысль приходила мне в голову, миледи.

– Но я не могу. Да, я оттаскивала надзирательницу за волосы, но никогда не смогу повторить того, что сделала. Я знаю, что не смогу. Кроме того, зачем им высаживаться на планету? Они могут уничтожить надзирателей на расстоянии, раз они теперь знают, что это за надзиратели.

– Дело в том, что послание с Авроры было получено задолго до того, как на Авроре могли узнать о вашем конфликте с надзирательницей. У них есть какая-то другая причина требовать вашего возвращения.

– О! – Глэдия выглядела совершенно ошеломленной, но скоро она пришла в себя. – Мне наплевать на их причины. Я не хочу возвращаться. У меня здесь работа, и я собираюсь продолжить ее.

Д. Ж. встал.

– Рад слышать это от вас, мадам Глэдия. Я надеялся, что вы захотите так поступить. Я обещаю вам, что, оставляя Аврору, сделаю все возможное, чтобы взять вас с собой. Однако сейчас я должен отправляться на Аврору, и вы должны ехать со мной.

40

Глэдия смотрела на исчезающий Бейлимир и испытывала совершенно иные чувства, нежели те, с которыми приближалась к этой планете. Да, это действительно холодный, серый, жалкий мир, каким он и показался поначалу, но в нем были человеческие жизнь и тепло, реальные, основательные.

Солярия, Аврора, другие Внешние миры, которые она посещала или видела по гипервидению, казались ей наполненными чем-то… газообразным. Неважно, сколько именно людей живут в том или ином Внешнем мире, они разлетаются по планете, как молекулы газа в какой-нибудь емкости. Кажется, что космониты отталкиваются друг от друга.

Глэдия мрачно подумала, что так оно и есть. Космониты всегда отталкивали ее.

Она привыкла к этому на Солярии, но даже на Авроре, где она сначала так безрассудно экспериментировала с сексом, близость была близостью словно по необходимости.

Исключение – Элайдж. Но Элайдж не был космонитом.

Бейлимир оказался не таким. Наверное, все Поселенческие миры не такие. Поселенцы держатся вместе, вокруг них огромные пустынные пространства – впрочем, пустынные до тех пор, пока растущее население не осваивает их. Поселенческий мир – это мир, заполненный людьми, камнями, булыжниками – всем, чем угодно, но не газом.

Почему так? Из-за роботов. Они уменьшают зависимость людей друг от друга. Они заполняют промежутки. Они являются своеобразным изоляционным материалом, уменьшающим естественную тягу людей друг к другу, и в результате вся система оказывается в изоляции.

Да, конечно. Нигде не было столько роботов, как на Солярии, и изоляционный эффект там настолько велик, что маленькие частички этого газа – люди – становились такими инертными, что почти не общались между собой. «Куда же ушли соляриане? – думала Глэдия. – И как они живут?»