Роботы не умирают (сборник)

И тогда она взяла его за руку. Она и раньше так делала, когда проверяла пульс, когда меняла капельницу, но почему-то ей было неловко брать Марти за руку просто так, ей это казалось чересчур сентиментальным. Но сейчас она забылась и взяла его за руку, как если бы они шли рядом, как прежде, будто ничего и не было. И тут тело Мартина неестественно выгнулось, откинулась голова, плечи развело в стороны. Мелани кричала о помощи и пыталась удержать изгибающееся тело. Конвульсии ломали Мартина, из его рта пошла пена, он хрипел, а все датчики будто сошли с ума, мигая красными лампочками. Ломаная кривая его сердечного ритма вдруг превратилась в тонкую нитку, тянущуюся под оглушающий высокий сигнал, а Мартин обмяк на койке.

– Дедушка! Скорее! – Мелани кричала, не замечая слез, катящихся по щекам.

Профессор уже вкалывал мальчику какой-то стабилизирующий препарат, но сердечный ритм не восстанавливался, продолжая свою высокую ноту неподвижности.

Мелани наклонилась к Мартину, она только сейчас ощутила, как легко он может уйти, оставив ее один на один с этим городом, школой, кошмарными снами и страхами.

– Мартин! Мартин, прошу тебя, не надо! Мартин, я же так не смогу! – Она кричала, наклонившись к койке, вцепившись в его руку.

– Мартин, ты слышишь меня? Ты должен быть сильным, ты должен жить. Нельзя сдаваться сейчас. – Профессор говорил негромко, голос его слегка подрагивал, он напряженно смотрел в лицо Мартина. Оно было бледным и бесстрастным, совсем лишенным жизни.

Профессор опустился на колени и обхватил плечи внука руками, он шептал ему на ухо:

– Не умирай, прошу, не умирай, ты нужен мне, ты мне очень нужен. Мальчик мой, прошу.

Мелани молча смотрела на них, забывая вытирать слезы, ее рот кривился от беззвучных рыданий, а она даже не замечала этого. Мартин умирал, и больше ей ни до чего не было дела, он умирал на ее глазах, а она не могла помочь, могла только молить его вернуться, молить Бога или тех разумных существ, что сотворили этот мир.

Профессор умолк, все еще стоя на коленях перед Марти. Тишина слилась с единой нотой, обозначающей смерть, – и вдруг прервалась. Прервалась бесконечная нота, тишина, смерть – так просто, всего лишь небольшой штрих на мониторе вместо прямой линии означал, что сердце Мартина забилось, означал новую надежду, веру, счастье, жизнь.

– Он жив! Профессор, он жив! – кричала Мелани, не помня себя.

– Спасибо, спасибо мой мальчик. Ты справился, ты смог, спасибо тебе. – Профессор осторожно пожал плечо Мартина. Он медленно поднялся с колен и подошел к окну.

– Теперь все будет хорошо, дедушка? – Мелани взволнованно следила за ним, не понимая, рад ли он.

Голос профессора звучал хрипловато, он ответил, не поворачиваясь:

– Да. Я надеюсь, что да.

Он надеялся, но он ничего не мог знать наверняка. Мартину предстояло перенести еще окончательное подсоединение протезов, его мозг будет соединен с компьютером… Никто не мог сказать, преодолеет ли он это испытание.

Мелани проснулась и резко поднялась на кушетке. На лбу выступила испарина, а щеки были мокрыми от слез. Она посмотрела на Мартина – он так же спокойно лежал на белых простынях, голова утопала в подушке, но он был жив, он был жив, а это значило, что он все еще борется. Она подошла к нему и аккуратно погладила его беззащитно раскрытую ладонь. Жаль, она не может отдать ему часть своих сил. Мелани снова легла и закрыла глаза. Вот бы заснуть без снов, просто отключиться и на несколько часов забыть обо всем.

Она не видела, что в эту минуту у Мартина дрогнуло левое веко, свело судорогой бровь. Подключенный к мозгу Мартина процессор вышел из режима сна и заработал. На мониторе открылся новый документ. На чистой странице появилась точка, затем еще одна и еще. Курсор перескочил на следующую строку, и на ней начали появляться буквы: сначала медленно, а затем все быстрее, будто бы ребенок начал бить ладонями по клавиатуре. Лист заполнился бессмысленным набором знаков и тут же очистился. На чистой странице заново начали появляться буквы, которые на этот раз складывались в слова: «Это Мартин. Я слышу вас. Ответьте мне!» Послание оканчивалось строкой восклицательных знаков. Если считать, что восклицательный знак – возможность выразить повышение тона, то Мартин кричал изо всех сил, срывая горло, но показать это мог, только расцарапав чистую строку этим частоколом палочек и точек.

Утром профессор прошел мимо монитора, сонно потирая небритые уже два дня щеки. Он проводил в клинике по несколько суток в эти дни. Его взгляд невидяще скользнул по монитору, посланию Мартина. Он посмотрел на девочку, спящую на кушетке, подложив ладонь под щеку. Приоткрытый рот, веснушки на носу, длинные ресницы подрагивают во сне – совсем малышка. Профессор вздохнул и с сожалением прикоснулся к ее плечу.

– Мелани, девочка, пора просыпаться. Мэри приготовила поесть, а Рон сможет подвезти тебя до школы.

Мел, будучи еще в полусне, начала подниматься, шарить ногами по полу в поисках обуви. Но осознав, что она еще не опаздывает, хорошенько потянулась и взъерошила свои рыжие волосы, запустив в них пальцы.