Робур-Завоеватель. Властелин мира

Первый был тот самый человек, в котором я еще вчера, когда он взбирался на берег бухты Блек-Рок, признал одного из двух субъектов, шпионивших за мной на Лонг-стрит. Второй был его вчерашний спутник: он нес фонарь, когда они направлялись в лесок.

Я тщетно искал глазами третьего, того, кого вчера, подойдя к лодке, они назвали «капитаном». Его не было видно.

Все поймут, как велико было мое желание встретиться с создателем этой диковинной машины, с командиром «Грозного», с фантастическим персонажем, заинтересовавшим и взволновавшим весь мир, с дерзким изобретателем, не побоявшимся бросить вызов всему человечеству и провозгласить себя «Властелином мира»!..

Я подошел к человеку, стоявшему на носу, и после минутного молчания спросил у него:

– Где капитан?

Он взглянул на меня из-под полуопущенных век, словно не поняв моего вопроса, – но ведь я сам слышал накануне, как он говорил по-английски.

Впрочем, он, по-видимому, ничуть не встревожился, увидав меня на палубе, и, повернувшись ко мне спиной, продолжал свои наблюдения.

Тогда я прошел на корму, решив обратиться с тем же вопросом к рулевому, но тот попросту отстранил меня рукой и тоже ничего не ответил.

Итак, мне оставалось одно – ждать появления человека, который так «приветливо» встретил меня и моих спутников револьверными пулями в тот момент, когда мы пытались притянуть «Грозный» канатом к берегу.

Я мог теперь рассмотреть на досуге внешнее устройство аппарата, уносившего меня неведомо куда.

Палуба и борта судна были сделаны из неизвестного мне металла. В центре, под приподнятой крышкой люка, виднелось помещение, где равномерно и почти бесшумно работали машины. Как я уже сказал, ни мачт, ни снастей на судне не было. Не было даже флагштока на корме. Возле носа возвышалась верхушка перископа, позволявшего «Грозному» ориентироваться под водой.

К бокам судна были пригнаны дощатые приспособления вроде тех, какие бывают на некоторых голландских галиотах: назначение их было мне непонятно.

На носу находилась крышка другого люка, который, видимо, вел в каюту, где в свободное время отдыхали эти два матроса.

Такой же люк на корме вел, очевидно, в каюту капитана, который все еще не показывался.

Крышки всех этих люков благодаря резиновым прокладкам прилегали герметически, так что во время подводного плавания вода не могла просочиться внутрь.

Что касается двигателя, сообщавшего аппарату такую изумительную скорость, то я не видел его; не видел и гребного винта, пропеллера или турбины. Я заметил только, что эта быстроходная лодка оставляла за кормой длинную плоскую струю. Необыкновенно узкий обвод судна позволял ему уклоняться от напора волн даже и во время шторма.

И наконец, я решительно заявляю, что машина приводилась в движение не водяным паром, не парами керосина, спирта или других веществ, которые выдают себя запахом и обычно применяются для автомобилей и подводных лодок. Должно быть, она действовала при помощи электрической энергии необычайно высокого напряжения, источник которой, по-видимому, находился здесь же, на судне.

Но в таком случае возникал другой вопрос: откуда получалось здесь электричество – из гальванических батарей, из аккумуляторов? И каким образом они заряжаются – эти аккумуляторы, эти батареи? Откуда черпают свою энергию? Где находится та электрическая станция, которая ее вырабатывает? Уж не извлекают ли здесь электричество из окружающего воздуха или из воды, применяя способы, доныне никому не известные?..

И я спрашивал себя, удастся ли мне раскрыть все эти тайны в тех условиях, в каких я находился сейчас.

Я думал также о моих спутниках, оставшихся там, на песчаном берегу бухты Блек-Рок. Один из них, Харт, ранен; быть может, ранены и двое других – Уэллс и Уокер. Они видели, как якорный канат утащил меня в воду. Могут ли они предположить, что меня взяли на борт «Грозного»? Разумеется, нет! Мистер Уорд получил, должно быть, телеграмму из Толедо с известием о моей смерти. Кто же отважится теперь предпринять новый поход против «Властелина мира»?

Так раздумывал я в ожидании капитана.

Но капитан все не появлялся на палубе.

Между тем я почувствовал, что сильно проголодался. Это было вполне понятно: ведь после нашего вчерашнего завтрака я ничего не ел, а с тех пор прошло уже около двадцати четырех часов. Хорошо еще, если этот завтрак был действительно вчера, – судя по пустоте, которую я ощущал в желудке, я склонен был думать, что мое пребывание на «Грозном» длилось уже двое суток, а то и больше…

К счастью, вопрос о том, будут ли меня кормить и какова будет моя пища, разрешился очень быстро.

Матрос, стоявший на носу, спустился вниз, потом снова поднялся на палубу. Он молча поставил передо мной несколько тарелок и снова ушел на свое место.

Мясные консервы, вяленая рыба, морские сухари, кружка эля, до того крепкого, что пришлось разбавить его водой, – таков был завтрак, которому я отдал должное. Матросы позавтракали, очевидно, когда я был еще у себя в каюте, и не составили мне компанию.

Потеряв надежду чего-либо от них добиться, я снова предался своим размышлениям.