Род Волка

А еще в ноже обязательно должны быть открывалка для банок и шило. Главное – открывалка. Это совсем не пустяк там, где пища состоит в основном из консервов. Теоретически, наверное, существуют сплавы, которые позволяют… А практически, если вы вскрыли лезвием банку со сгущенкой или тушенкой, то… придется в дальнейшем нож только для этого и использовать. Впрочем, если вам не жалко потратить целый день на разделку тупым лезвием оленьей туши или чистку полусотни хариусов – можете попробовать. Такая беда почти всегда случается с огромными роскошными тесаками – номерными охотничьими или самодельными. Обычно хозяину хватает пары недель, чтобы убедиться в том, что его замечательному орудию место не на поясе, а на самом дне рюкзака.

ОН ЗАБРАЛ НОЖ ИЛИ НЕТ?!

В их компании не считалось дурным тоном пользоваться за общим столом собственным ножиком, скорее неприличным было попросить или воспользоваться без спросу чужим. И разумеется, ничего зазорного не было в том, чтобы, покидая застолье, щелкнуть лезвием и убрать свой инструмент в карман.

Семен этого не сделал. Кажется, он оставил нож на столе. Или все-таки? Он глубоко вдохнул воздух и зажмурился: вот она, лотерея судьбы. Ну!

И опустил руку в карман.

Пальцы коснулись привычной шероховатости ручки.

«Я выиграл, – выдохнул Семен. И грустно усмехнулся: – Придется жить».

На радостях он съел всех оставленных с вечера беззубок и запил их водой из речки. Потом закурил и стал думать, как именно жить дальше.

* * *

План дальнейших действий созрел примерно к полудню. Состоял он в том, чтобы на протяжении двух-трех дней двигаться вниз по реке в надежде встретить людей – хоть каких-нибудь. Если же ни людей, ни следов их присутствия не обнаружится, то нужно будет поиграть в Робинзона: озаботиться жилищем, едой, одеждой и инструментами. Когда удастся приспособиться так, чтобы не тратить все время на выживание, можно будет снова отправиться на поиски Homo sapiens. Семен понимал, что разумнее начать сразу со второго пункта программы, но к этому он был просто еще не готов морально.

Хорошая мысль – двигаться по реке. А как? Правый берег – сплошные обрывы, за которыми начинается склон, прорезанный массой распадков. Если сильно стараться, то километров на пять за день тут продвинуться можно. Левый берег ничуть не лучше: в пойме и на террасах такие джунгли, что сквозь них и километра-то за день не пройдешь. Если же уйти из долины и двигаться по степи, то придется все время обходить заболоченные и заросшие дельты мелких ручьев и речек – левых притоков основной реки. По-хорошему остается только само русло, по которому лучше всего было бы плыть. Но как? Не кролем, конечно. Плот?

Бревна плавника, валяющиеся на косах, не годятся – они «волглые», и плавучести у них никакой. Нужно два-три сухостойных ствола сверху – из леса. Там такие, кажется, встречаются довольно часто. В воде, конечно, они быстро намокнут, но два-три дня держать, наверное, будут. Допустим, их удастся выворотить и притащить на берег. Ну, ветки можно обломать, а сучки отбить камнем, но надо же отчленить верхушки и комли! Каким образом? А таким – пережечь на костре!

Вторую половину проблемы – чем связать бревна – Семен решил пока не обдумывать, а присмотреться к местной растительности: вдруг тут лианы водятся?

Лиан в лесу, конечно, не оказалось. Зато он нашел кое-что получше. Старая замшелая лиственница когда-то рухнула и в падении ободрала стволом кору соседнего живого дерева другой породы. Наверное, это произошло не очень давно, потому что рана еще не заросла и сочилась соком. Семена это заинтересовало на предмет того, не годится ли сок в пищу, как у канадского сахарного клена. Жидкость оказалась на вкус весьма противной, а вот кора… Точнее, не вся кора, а ее внутренний слой! Семен подергал свисающие пряди – они не рвались. Еще не веря в удачу, он оттянул большой кусок и стал отделять с внутренней поверхности длинные желтые полосы и ленты. Они не рвались! Лента, шириной полтора-два сантиметра и длиной метра полтора, при натяжении сворачивалась в жгут, резала пальцы, но не рвалась!

– Это же лыко! – сказал Семен и обнял изуродованное дерево. – Или что-то подобное. Во всяком случае, этим можно вязать, это можно плести. И таких деревьев тут полно – целая роща!

Он отволок последний сухой ствол на берег, подобрал гальку подходящего размера, расколол ее о валун, чтобы было чем перерубать волокна, и отправился драть лыко. Факт самостоятельного изготовления первого каменного инструмента, достойного настоящего питекантропа, он никак не отметил.