Род Волка

Сколь ни широк оказался степной простор, а другого выхода действительно не было. Выбравшись из зарослей речной долины, Семен прошел уже с десяток километров и в первом приближении смог оценить обстановку. «На саванну ландшафт, пожалуй, не тянет, скорее всего, это действительно степь, только какая-то северная. Во влажных низинах и по долинам мелких ручьев растительность очень похожа на тундровую – преобладают мхи, образующие этакое кочкастое болото, в котором никакой трясины, конечно, нет, но ходить с непривычки очень тяжело. А вот все остальное… В общем-то, тоже знакомо – мхов почти нет, травяной ярус составляют в основном осоки и злаки. Такие луга встречаются на южных склонах сопок в нашей лесотундровой и таежной зоне. Именно в таких „оазисах“ магаданские, к примеру, дачники умудряются за пару летних месяцев выращивать овощи. Здесь же все это, похоже, раскинулось на многие тысячи квадратных километров. Картошку с капустой тут сажать некому, зато травоядное зверье бродит в огромных количествах. Точнее, создается впечатление, что его очень много, поскольку обзор хороший и видно, что вдали – то здесь, то там – все время кто-то пасется. Только радости от этого мало».

Копье Семена представляло собой двухметровую палку, толстый конец которой был заострен и прокален на огне. Недолгие испытания показали, что забросить с разбега эту штуку можно, конечно, далеко, но поразить кого-то на расстоянии, большем, чем пятнадцать метров, нечего и пытаться. Да и то, если это будет не заяц. Что такое метание копья, Семен представлял, но решил, что учиться этому придется долго, а выигрыш нескольких метров при снижении точности броска особых преимуществ не даст.

Впрочем, все эти палки-металки пред лицом степного простора казались смешными и жалкими: «Вон оно – мясо: ходит, завернутое в теплую шкуру, совсем недалеко. И что? Лечь на брюхо и ползти к нему? Или просто подойти, и оно не испугается, поскольку не пуганное?» Именно так Семен и пытался сделать, бредя по степи примерно параллельно руслу реки на расстоянии около километра от кромки леса. Крупные животные не попадались, лишь у самого горизонта перемещались темные точки, и Семен решил, что это, наверное, кто-то солидный – мамонты или носороги. В непосредственной же близости он видел зверушек, похожих на обычных северных оленей, каких-то небольших антилоп и табунки не то низкорослых лошадей, не то ослов. Вся эта публика не разбегалась при виде грозного охотника, а просто отодвигалась в сторону или расступалась, образуя вокруг него пустое пространство радиусом метров пятьсот.

Гулять таким образом можно было бесконечно, и, будь Семен одетым и сытым, он непременно так бы и сделал. Но поскольку был он почти голым и голодным, в голову ему стали приходить мысли о том, что речные ракушки все-таки очень калорийны, а караси в ловушку попадаются довольно жирные и сейчас их туда набилось уже, наверное, штук пять. Продираясь в степь через заросли, он заметил несколько «лыковых» деревьев, так что, пожалуй, стоит всерьез заняться плетением рогож, а вместо обуви можно попробовать сделать лапти…

Он стоял на плоском водоразделе между двумя ручьями, долины которых заросли густым кустарником. По свободному пространству шириной метров триста – четыреста от реки в сторону открытой степи двигалось стадо. Это были, конечно, олени, но какие-то странные – явно не те, которых спустя тысячи лет будут пасти северные народы.

Не в силах придумать ничего лучше, Семен решил устроить засаду прямо здесь – на ровном месте, на пути стада. Он опустился на одно колено, положил справа копье, слева посох и приготовился ждать. Основной расчет был на то, что одинокую неподвижную фигуру, торчащую на открытом месте, олени не воспримут как опасность. Тем более что двигаются они по ветру, а не против.

Вел стадо самец более чем солидных размеров: высотой в холке не менее двух метров и с рогами размахом метра два с половиной – три (как он их таскает?!). Когда Семен смог его хорошенько разглядеть и оценить размеры, у него возникло сильное подозрение, что он, пожалуй, погорячился, проявив интерес к этим животным. «Наверное, это те самые „большерогие олени“, которые были когда-то очень широко распространены, а потом полностью вымерли вместе с мамонтами. Кажется, они не являлись объектом повседневной охоты ни у неандертальцев, ни у кроманьонцев. Теперь понятно почему. Куда я-то лезу?! Но с другой стороны… Жизнь, как известно, только миг между прошлым и будущим. А у меня она такая, что… В конце концов, я же не утопился не потому, что не хотел, а потому, что не смог – духу не хватило. Так с какой же стати я должен… Мне нужно добыть какое-то крупное животное, но ни один нормальный олень или антилопа меня на бросок копья не подпустят. А эти – могут. Они просто мало кого боятся. Другого шанса не будет, и не надо пудрить мозги самому себе».