Род Волка

Семен поднял посох и хотел шагнуть к ним со словами типа: «Вы что же творите, ребята?!», но не успел. Четверо прекратили избиение и уставились на Семена, которого охватила даже не ярость, а какое-то дикое негодование: он-то старался, лишний раз рисковал жизнью, чтобы оставить в живых этого дурака, а они взяли и добили! В четыре дубины, вот просто так, взяли и добили, сволочи!

Перекидывая посох из руки в руку, он двинулся на хьюггов. При этом Семен орал по-русски, используя исключительно нормативную лексику, пытаясь высказать этим парням все, что он о них думает.

Позже он много раз пробовал осмыслить последующие события и каждый раз приходил к выводу, что сам во всем виноват: перестарался, забыв о своих новых ментальных способностях.

Увидев Семена, рассекающего воздух палкой во всех направлениях и при этом дико что-то кричащего, хьюгги отреагировали странно. Они вновь переглянулись, бросили свои палицы, повернулись к нему спиной и… подняли свои задние «фартуки».

Семен остановился как вкопанный: на него смотрели четыре волосатых мужских задницы. Что такое?!

Он перевел дух и попытался окучить мысли: «Они что тут, все гомики?! А говорят, что это половое извращение изобретено цивилизацией! Или они поняли мой мат слишком буквально?! Ч-черт побери… Нет, не то! Думай, Сема, думай… Ага, есть, вспомнил!

Гомосексуализм совсем не позднее изобретение. Он довольно широко распространен и в животном мире, например среди приматов. Принятие самцом вот такой позы совсем не обязательно является приглашением к половой близости, а в первую очередь означает признание над собой власти другого самца. Это же у них поведенческий атавизм!»

— А, сволочи!! — вновь заорал Семен. — Пошли вон! Чтобы я вас здесь больше не видел!!!

Одному он врезал посохом по ягодицам (вполсилы, конечно), другому дал пинка… В общем, палкой и матом он гнал их до самого леса. Они, впрочем, и не сопротивлялись. Потом он вернулся к шалашу и, чтобы сразу покончить со всеми неприятными делами, отволок тело вожака к берегу и спихнул в реку. Течение было слабым, и труп остался на месте. Пришлось раздеваться, лезть в воду и буксировать его на середину русла. Заодно и помылся…

Аттуайр, похоже, с победой поздравлять Семена не собирался. С грустным и отрешенным видом он сидел возле шалаша.

— Видел, как я их? — без особой надежды на похвалу спросил Семен. — Надеюсь, больше не сунутся!

— Не надейся, Семхон, — покачал головой туземец. — Никуда ты не денешься. Теперь они, наверное, будут охотиться за тобой.

— Так что же, надо было их всех прикончить?!

— Ну, к чему такая жестокость? Можно было бы сломать им руки и ноги. Тогда они умирали бы долго. Жители Верхнего и Нижнего мира любят смотреть…

— Да пошел ты со своими мирами! Другое дело, что они расскажут о нас своим, — надо отсюда сматываться!

— Ну и что? — удивился Атту. — Уходить-то зачем?

— Это ты считаешь себя уже мертвым и смерти не боишься! А я вот… Впрочем, черт с тобой: пускай я тоже не очень живой, но получить дубиной по башке не хочу — больно это.

— Конечно, — согласился туземец, — это не очень приятно. Меня самого сколько раз били. Только я думаю, что теперь тут самое безопасное место. Хьюгги, даже если начнут за тобой охоту, здесь не нападут — это для них теперь нехороший берег.

— Это еще почему?

— Откуда же я знаю? Дикари…

— Хорошо, допустим. А почему они должны охотиться за мной? Чтобы отомстить?

— Нет, ты точно как маленький, Семхон! За тобой когда-нибудь гонялся олень или бизон, чтобы отомстить (взять смерть за смерть) за убитого сородича? Так и эти…

— Тогда зачем?!

— Ну, не знаю… У них свои дела. Людям они неинтересны, лишь бы этих хьюггов было поменьше!

Глава 9

— Пора мне пойти погулять в степь, Атту. Посмотреть на здешних мамонтов…

— Бесполезно это, — вздохнул туземец. — Мне все равно не стать вновь воином. Если только ребенком.

— Это еще почему? — забеспокоился Семен, предчувствуя новые проблемы.

— Понимаешь, нас же только двое, и оба мы мертвые. Кто вернет мне мое мужское Имя? Кто скажет его мне?

— Ну, допустим, я скажу.

— Но ты же мертвый, как и я. Это должен сделать живой взрослый человек, желательно шаман или старейшина.

— Послушай, Атту! В конце концов, ты же свое Имя знаешь — бери и владей!

— Как же я возьму, если никто мне его не даст, не скажет? Это же не камень и не палка, которую можно поднять с земли. Это же слово!

— Та-ак, — Семен лихорадочно соображал, — значит, слово можно взять или принять, только если его кто-то произнесет?

— Конечно! А что, бывают другие способы?

— М-м-м… То есть если бы слово — твое Имя — лежало бы вот тут на пеньке, то ты бы его взял и был бы вполне доволен, да?

— Ты смеешься надо мной, Семхон! — почти обиделся Атту. — Разве такое возможно?

— А почему нет? — сказал Семен и тихо запел по-русски: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!..» Он почти придумал выход, осталось только выяснить, как у туземца обстоит дело с абстрактным мышлением.