Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61

Сперва она отобрала сперму лучших из лучших — никто не остался в стороне от такого нужного для Веры, ДНК и Страны начинания. Не мог остаться. Ибо первое лицо показало пример. В переносном смысле «показало»… То есть, пример — это пример, а не… Ой, Елена Павловна была очень рада, что ещё не научились читать мысли. А то такая неловкость, право слово.

Она отобрала двадцать пять образцов. А затем, в обстановке строжайшей секретности вышла на господина Родина. Как на одного из самых умелых и порядочных репродуктологов страны. И заказала тройню. От № 1, № 2 и № 3. От пятерни и четверни Сергей Станиславович её отговорил. Он бы может, если постарался, и вообще от всего этого «кейса с суперфекундацией» отговорил бы, но… он был наголо ощипан последней женой. Ощипан и опалён. А мужчина — если он таковой по факту, а не по названию — никогда не сможет позволить себе прийти к любимой голый-босый со словами: «Люби меня, какой я есть». И любила бы. Оксана Анатольевна. А что? На хлеб с маслом им хватало. И на икорку оставалось. Но у него — дети. У Оксаны — дочь. Кто знает — возможно, у них родится ребёнок. А на свежем воздухе жить лучше, чем в душной квартире, как ни крути. На свежих воздушных двадцати пяти сотках в ближнем Подмосковье. Слаб человек? Или это просто пересекающиеся множества рефлекторных дуг?.. Так почему бы этих денег — по-одесски выражаясь, — не заработать именно Сергею Станиславовичу?

Всё это он рассказал Оксане уже после операции.

А до того — ни-ни! Ничегошеньки. Даже когда Оксана, просматривая новости в Интренете и реакцию блогосферы, отпускала ехидные комментарии и саркастические примечания. Делал квасное лицо, поддакивал и уходил варить кофе. Если бы она знала, с чьей спермой он имел дело!.. Впрочем, он и сам толком не знал. Слава богам.

Его клиентка Елена Павловна ещё и законсервировала собственные яйцеклетки и все двадцать пять образцов «сопутствующего» генетического материала от далеко не последних лиц:

— Жизнь длинная. Вдруг эти детишки окажутся… Не того!.. — Вертела она ладошкой. — Понимаете?

— Не понимаю, — сухо отвечал всегда такой солнечный зайчик Родин.

— На детях гениев природа отдыхает. Оставляю себе люфт для маневра.

— Ну вы!.. — Сергей Станиславович никак не находил нужные слова. — Ну вы даёте! А этих куда? Если… — кивая на плоский живот Елены Павловны. Она как раз стирала салфеткой гель после ультразвукового исследования. Эмбрионы прижились и отлично себя чувствовали. — На помойку?

— Вы что, идиот?! Они мои дети! Я буду их любить, даже если из них ничего дельного не выйдет. Прокормлю, одену, обую, к делу пристрою. По квартире и машине у меня на каждого хватит. Ещё и на остальных останется.

— Так время-то идёт! — Таращил глаза Родин. — Пока с этими… — он уже не кивал, а всего лишь с опаской косился на живот Елены Павловны. — Пока с этими понятно станет — так ваш поезд уже ту-ту!

— Вы, Сергей Станиславович, как-то резко отупели. Я же заморозила свои, — с нажимом акцентировала Елена Павловна, — яйцеклетки. А у вас и проверенные гестационные курьеры имеются, не так ли?

Елена Павловна явно была в теме. Не каждый обыватель знает, что суррогатных матерей называют гестационными курьерами или…

— Или нянями на срок вынашивания, — усмехнулась Елена Павловна, будто прочитав мысли репродуктолога. — Я не каждый обыватель. Я организатор и вдохновитель кампании «За Веру, ДНК и Страну». И я не из тех, кто относится спустя рукава к информации и знаниям.

— Это я уже понял. — Только и оставалось промямлить Родину.

Беременность протекала без осложнений. Кампания «За Веру, ДНК и Страну» пошумела-пошумела — да и стихла. Законопроект не был принят. Но кто-то отхватил немалое бабло на проведении мероприятий, на «заготпунктах», на информационном и материальном обеспечении этой несусветной глупости. В том числе — и дружок Елены Павловны. И она сама. Это кроме троих детишек.

В положенный срок была произведена операция кесарева сечения и…

— И это дети от вот тех вот, кто участвовал в этой бредовой кампании? — уставилась на Родина Оксана Анатольевна.

— Только я тебя прошу! — Умоляюще посмотрел на неё супруг. — Это же врачебная тайна! Как тайна исповеди. Ну, ты в курсе. Даже если… Даже если…

— Даже если твой моральный компас показывает в противоположном направлении? — сжалилась Оксана над Сергеем Станиславовичем.

Он только обессилено кивнул.

— Я — могила! Жена да убоится му… Слушай, а от кого они? — теперь взгляд совершенно не боящейся мужа жены горел лихорадочным женским любопытством. — Никак от… — Она задрала глаза вверх.

— Оксана! — Родин аж подскочил. — Я понятия не имею!.. Но — нет! Он ей… — он посмотрел на потолок. — Не нравится. Чисто внешне.

— Но от кого же, от кого?!

— Я бы хотел, чтобы она унесла эту тайну с собой в моги… Нет, пусть живёт сто двадцать лет, но пусть… Оксана! Я уже жалею, что рассказал тебе!