Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37

– Семён Ильич, я не Варя. У меня нет ни одной разумной причины терпеть твой недобрый сарказм.

Татьяна Георгиевна нажала отбой.

Семён Ильич несколько минут походил туда-сюда по кабинету и, подойдя к мусорной корзине, достал оттуда пачку сигарет. Вытряхнул одну и, секунду поразмышляв, прикурил и блаженно затянулся.

– Всё равно сдохну я явно не от этого, – удовлетворённо пробормотал господин Панин, заместитель главного врача по акушерству и гинекологии крупной многопрофильной больницы. – От этого просто не успею!

У Сергея Станиславовича Родина и Оксаны Анатольевны Поцелуевой роман был в самом разгаре. Они даже его дурацкие – как он их сам называл – сценарии стали вместе писать – на двоих историй и наблюдений больше. Кроме того, Оксане Анатольевне всегда было свойственно с головой окунаться в дела своих мужей. Стоило ей выйти замуж за архитектора – уже через год она могла обсчитать строительный объём здания и на глаз прикинуть смету отделки коммерческих интерьеров. Как-то раз она сходила замуж даже и за автослесаря – и никто нынче не мог развести Оксану Анатольевну на ненужную замену детальки, а масло и колодки – так она и вовсе сама меняла. Роман свой они ни от кого не скрывали (в отличие от написания Родиным сценариев). И вообще – как-то удивительно шли друг другу. Чем вызывали ярое возмущение молодых врачей-девиц Золотухиной Анастасии Денисовны, более известной как «Зад», и Анастасии Евгеньевны Разовой по кличке «Тыдыбыр». Девушки ну о-о-очень хотели замуж, хотя та же Поцелуева не раз им читала лекции о том, что ничего хорошего в том «замуже» нет, она сама там четыре раза была – и что? Девицы слушали несколько скептически, но вслух ничего не говорили. Между собой же постоянно обсуждали, как же это так вышло, что внезапно холостой – какая удача! – Родин обратил внимание не на них, молодых, бездетных и красивых, а пусть и на красивую, но под сраку лет Оксану Анатольевну «с прицепом». Не говоря уже об «анамнезе». Тыдыбыр снова стала с удвоенной силой ненавидеть так нравящегося ей заведующего отделением неонатологии и детской реанимации, но выяснилось, что и на сей раз поезд ушёл. Ельский, кажется, был на полпути к смене детской медсестры на акушерку. Ту самую, вторую акушерку обсервационного родзала, на которую он как-то обратил своё благосклонное внимание. Тыдыбыр даже решила проконсультироваться на сей предмет с Поцелуевой-Засоскиной.

– Оксана Анатольевна, а почему Ельский всё время женится на каких-то… на среднем медперсонале? Как выдумаете?

– Ну, не всё время, не всё время. Когда ты, Настя, ещё пешком до горшка не могла дойти, Ельский был женат на своей однокурснице. Она была очень умной. А поскольку Ельский и сам – ну о-о-очень умный, то с годами они стали ссориться на совсем уж неудобоваримые для семейной жизни темы.

– Это какие, например?

– Например, о механизме апоптоза в эмбриональных клетках. Представляешь себе такое утром, за кофием? И, что характерно, жена его всегда уделывала. А потом она и вовсе его уделала на все сто. Они вместе хотели уехать в Штаты. Да не куда-нибудь, а прямо в Массачусетс, в Бостон. В Гарвард медикал скул, постдоками. Будучи уже, разумеется, кандидатами наук. Так вот – она уехала, а он – фигушки. Её тему сочли более интересной и перспективной. Не говоря уже о том, что по-английски она как птица пела, а Ельский так… – разговаривал. Это был такой удар по его честолюбию и самолюбию, что он с трудом оправился. А потом его жена и вовсе замуж вышла. Там, в Штатах.

– Вот повезло…

– Повезло или нет – я не знаю. Знаю только, что с тех пор Ельский мучается дуализмом.

– Чем мучается?

– Ох, Тыдыбырушка, чему вас там нынче в школах и академиях учат? Котиков в блоге развешивать? – расхохоталась Оксана Анатольевна.

Тыдыбыр слегка насупилась. Тем, как она «прославила» родильный дом в Сети, кто ей только не тыкал.[9]

– Мучается несоответствием желаний и возможностей. Желает умную, но его невозможное эго в этом же месте ставит блок.

– Ах, так вот почему он на меня внимания не обращает! – радостно вырвалось у Настеньки Разовой.

– Не льсти себе! – Оксана Анатольевна красноречиво окинула взглядом Тыдыбыра с головы до ног. – Он ещё и красивую желает. И тут его желания всегда совпадают с его возможностями.

У Тыдыбыра чуть слёзы из глаз не брызнули. Поцелуевой-Засоскиной даже чуть стыдно стало. Человеком она была добрым.

– Нет-нет-нет! Я не говорю, что ты некрасива. Ты – очень красива. У тебя прекрасные волосы, – тут же поправилась Оксана Анатольевна. Это было легко, потому что соответствовало действительности. У Настеньки-«Тыдыбыра» действительно были потрясающие, блондинистые, кудрявые, густые волосы. Но, как говорится – это всё. Она была невысокая, слишком толстенькая, и лицо у неё было простенькое и незамысловатое. – Ты просто не во вкусе Ельского.

– Ага, только такие тощие, как вы – во вкусе всех! – обиженно пробурчала Тыдыбыр.