Родео для прекрасных дам

— Да на что ты нам сдался? — вспылила она. — Что за радость с этой вашей идиотской дуэлью возиться? Только время попусту тратить. Не беспокойся, не посадит тебя никто — радуйся. Если этот твой дружок не сдрейфит, будет держаться своих показаний и дальше, никто тебя не посадит. И его тоже. Только времени на вас, дураков, сколько ухлопают зря… Ну, что смотришь? Давай двигай отсюда, тоже мне еще — «бумер» у него в гараже стоит!

— Да ладно, не разоряйся, — мирно сказал Мамонтов. — Я просто не люблю, когда на меня давят, усекла?

— Усекла. Давай выкатывайся.

— А как же к Варламу? Уже не собираешься?

Катя встала, захлопнула папку. Взяла сумку. Мамонтов отчего-то стал ее ужасно раздражать. И чего она действительно к нему пристала — познакомь да сведи? Ей ведь просто сейчас нечем заняться в Щеголеве. Выводов экспертизы по видеозаписям она не понимает. Баклуши бить не хочет. Адрес мастерской Долидзе можно легко установить и явиться к нему вполне официально, без этого клоуна. Да и что спрашивать у этого Долидзе? Знает ли он вдову Авдюкова? Конечно, знает, если третьего дня сопровождал ее на допрос. Какие у него соображения по поводу убийства ее мужа? А если никаких — что тогда?

— Далеко идти-то? — спросила она.

— Я на машине, — ответил Мамонтов, широким жестом открывая дверь кабинета. — Так и быть — довезу вас, гражданин начальничек.

Машина Василия Мамонтова оказалась не менее удивительной, чем его «ирокез». Что это была за марка, понять было трудно. Кате привиделась какая-то причудливая помесь «козла»-вездехода и аварийного эвакуатора. Брезентовый верх отсутствовал по причине теплой погоды. Сзади была укреплена лебедка. Фар было несметное количество. На дверцах были намалеваны зелено-бурые разводы а-ля сафари. В общем, это был нелепый самодел на колесах, который, однако, имел приличную скорость и проходимость.

Сели и поехали. Мамонтов вел машину исключительно ногами — руки его так и мелькали, почти не касаясь руля. Он то прикуривал, то тянулся через Катю плотнее захлопнуть дверцу, то поправлял на шее серебряную цепочку, пряча ее под ворот футболки, то махал, беспрестанно кого-то приветствуя.

Чем и хороша открытая машина — тебя все видят, и ты всех видишь. Чем и хороши маленькие провинциальные городки под Москвой — ты всех знаешь, и тебя все знают с самого детства.

— Чао, Василий! — на ступеньках крохотной лавчонки под вывеской «Ювелирный» — стройная рыженькая, как лисичка, девушка в белой кофточке. Курит, улыбается.

— Мамонт, это кто это у тебя? Познакомь! — два загорелых крепыша в майках и «адидасах» разгружают «Газель» у витрины с надписью: «Товары для дома».

— Мамонтов! Але! Тетя Настя звонила — ты когда к Олегу в больницу еще пойдешь? — из окна второго этажа кирпичного дома послевоенной «немецкой постройки» вопит мальчишка

— Друг, Васька, слышь! Полтинник не дашь? Отдам железно — ты ж меня знаешь? — вдогонку «козлу»-вездеходу надрывается облокотившийся на забор палисадника краснолицый алкаш — сосед мальчишки с первого этажа.

Проехали все Щеголево насквозь — вдоль шоссе потянулось поле. Вдалеке на фоне темнеющей полосы леса виднелись двухэтажные кирпичные дома.

— Это коттеджный поселок «Радуга»? — спросила Катя, вспомнив Авдюкова и его вдову.

— Нет, «Радуга» у озера. А тут просто. Эта остановка «Двадцать первый километр» называется, — ответил Мамонтов.

— Хорошо хоть не сто первый, — вздохнула Катя.

Их обогнал рейсовый «Икарус». Он двинулся дальше по шоссе, а они свернули на грунтовый съезд — к домам. У первого дома под железной крышей с деревянной террасой-балконом, опоясывавшей весь верхний этаж, Мамонтов остановился.

— Тут и живет твой учитель? — Катя созерцала дом — добротный, крепкий, явно с обширным подвалом, сауной и вместительным гаражом, под новехонькой железной крышей.

— Тут его берлога, — усмехнулся Мамонтов. — Да ты не тушуйся, Варлам мужик что надо. Только вот ментов он не любит.

— Неужели сидел?

— Нет. Просто у него на ментов аллергия, как и у меня.

— Чего ж ты меня тогда сюда привез, раз у тебя аллергия? — спросила Катя.

— А из чистого садизма, — Мамонтов близко наклонился. — Место глухое, сейчас вот бритвой по горлу — и в колодец. Что, страшно?

— Ха, — сказала Катя.

— Ну, если такая смелая, — Мамонтов плотоядно ухмыльнулся, — шагай.

По дорожке они подошли к кирпичному крыльцу, взошли на ступеньки. Крепкую дверь снаружи украшала подкова. Мамонтов толкнул дверь — она, к удивлению Кати, оказалась незапертой. Вошли в темную прихожую, где вкусно пахло крепким кофе.

— Что же твой Варлам дверей не запирает? — шепотом спросила Катя. — Воров не боится, что ли?

Мамонтов не ответил.

— Василий, это ты там? — раздался глухо, как из бочки, хриплый дружелюбный бас.

— Я, Варлам Автандилыч.

— А с тобой кто?

— Да тут одна… Вас хочет видеть, работы ваши посмотреть. А что, света, что ли, опять нет?

— С утра. Веди свою даму сюда, Василий. Гости у меня. Не споткнитесь только…

— Ноги поднимай повыше. Тут инструмент разный. — Мамонтов в темноте подтолкнул Катю вперед.