Родео для прекрасных дам

— Нет, про Алину она вряд ли знает, — задумчиво ответила Катя. — Когда мы разговаривали в доме у Долидзе, они — Нателла Георгиевна и эта ее приятельница Зинаида Александровна — упоминали об Алине спокойно. Зинаида еще сказала — кажется, девочка собирается замуж… Это было сказано так, как бы между прочим. Возможно, Нателла Георгиевна чувствует, что муж ей изменяет, но точно не знает с кем.

— А что мы еще знаем про всю эту компанию? — Марьяна повернулась к компьютеру, снова взялась за создание заметок. — Ну-ка, давай попробуем суммировать для памяти. Итак.

— Итак, выгоду от смерти Авдюкова получает его компаньон Усольский, а также жена Авдюкова Светлана Петровна, — начала перечислять Катя, — по наследству к ней переходит немало имущества, в том числе и половина бизнеса. С женой Усольского Нателлой Георгиевной ее связывает давняя дружба, еще со школьных лет.

— Так, дальше.

— В каких-то, пока еще не проясненных нами отношениях со Светланой Петровной состоит наш старый знакомый Василий Мамонтов.

— Все же зря я его не посадила, — хмыкнула Марьяна. — Оснований, оснований, подружка, для этого у тебя не было законных. Интересно, все же из-за какой такой женщины дрался Мамонтов на дуэли со своим приятелем Буркиным?

— Не было никакой дуэли, все ложь!

— Была дуэль, Марьяночка. В том-то вся и штука, что была.

— Хорошо, дальше.

— Кроме жены Усольского, у Светланы Петровны есть еще и вторая закадычная подруга — Зинаида Александровна. Кстати, я тоже навела справки — ее мать была примой Большого театра в шестидесятых годах. Это очень известная в мире музыки семья. Вирта — это фамилия Зинаиды Александровны по мужу, а прежде она носила фамилию матери — Остужева. Лидия Остужева — знаменитое контральто, неужели не слышала? У нее была старшая сестра Леокадия Остужева — тоже певица, колоратурное сопрано, очень славилась, часто по радио пела.

— По радио? Не в Большом театра?

— Леокадия Остужева была горбунья, а голос у нее был выдающийся. Остался сейчас, наверное, только на старых пластинках, — Катя вздохнула. — Вот из какой семьи подруга Авдюковой.

— В семидесятых-восьмидесятых все они были золотой молодежью, — заметила Марьяна, — дочка генерала, дочка певицы, сынок дипломата — у Усольского папаша в МИДе работал. А теперь все они старые калоши.

— Вот будет нам с тобой по пятьдесят, такими же калошами станем. Да, у них есть еще общий приятель — Варлам Долидзе, неудавшийся оперный певец, ныне оружейный мастер. Он делает на заказ старинное оружие для богатых клиентов. Точнее, подделывает.

— Подделывает? — переспросила Марьяна.

— Ну копирует по старым образцам.

— Подделывает, — повторила Марьяна. — Интересно, да… Ну а еще что?

— Да, кажется, все. Это все, что нам известно.

— Все?

— Да, еще в доме у Долидзе, кроме оружия, были куклы, — Катя улыбнулась, словно внезапно вспомнив.

— Какие еще куклы?

— Очень забавные. Зинаида Александровна привезла их из турпоездки по Сицилии. Я видела куклу-даму и куклу-рыцаря. И еще там был мавр, но у него была отломана голова.

— А при чем они?

— Так, ни при чем, просто они очень занятные и очень красивые. Их, кажется, используют на Сицилии во время карнавала, разыгрывают рыцарские интермедии.

— Я все не пойму, куда ты клонишь, Катя.

— Никуда я не клоню, я просто вспоминаю вслух, делюсь впечатлениями. А знаешь, этот Долидзе очень колоритный. И дом у него забавный. И на Мамонтова он оказывает очень сильное влияние. А тут еще эта дуэль…

Марьяна посмотрела на Катю.

— Что, выдернуть этого клоуна на допрос? — спросила она.

— Он сам к тебе приходил по повестке. Не волнуйся, он-то явится, не убежит. Сейчас не его надо допрашивать.

— А кого, по-твоему?

— Того, кого ты и сама ждешь не дождешься — Юлию Олейникову, — сказала Катя. — Признайся, тебе ведь кажется — после смерти Лосева ей что-то угрожает, да?

— Если и не угрожает, то… В общем, без ее объяснений все наши построения могут рухнуть в одночасье. Она должна сказать нам правду: что произошло между нею и Авдюковым, почему она сбежала и тем самым облегчила убийце осуществление его плана.

— Ты ей сколько времени дала на раздумье?

— Два дня.

— Она не придет, — усмехнулась Катя.

— Тогда мы ее навестим, — Марьяна взглянула на часы. — Скоро она с работы должна вернуться. Поехали к ней домой, у меня ее адрес в деле.

Олейникова жила в Царицыне — микрорайон был уютный, зеленый. До царицынских прудов — рукой подать. А вот дом — панельная высотка с распахнутыми настежь дверями подъездов, сломанными домофонами и испещренными наскальными росписями стенами — выглядел убогим и запущенным. Сверившись с адресом, Катя и Марьяна поднялись на одиннадцатый этаж в скрипучем, так и ходившем ходуном лифте. Позвонили в квартиру — никого.

— Еще с работы не вернулась. Пробки, наверное, везде, — сказала Марьяна. — Что ж, подождем.

Сидели в машине возле подъезда. Ждали. Прошел час. У Кати затекли ноги.

— Мы в засаде или не в засаде? — спросила она.

— А как тебе больше нравится? — Марьяна курила в открытое окно, поглядывала на часы.

— Тогда я похожу, разомнусь.