Родимые пятна

— Суть в том, что, пока все в порядке, мы хороши, — проговорила Марта после паузы. — А если что не так, винят нас.

— Что значит «не так»? — вставила я с надеждой что-нибудь выведать.

— Ни к чему вам это знать, — сказала она лукаво. — Иначе к конкурентам переметнетесь. Так! — Он убрала губки у меня со спины. — Со спиной покончили. Перевернитесь, будьте любезны, теперь разомнем животик.

Я повиновалась. Снова присыпав руки тальком, Марта стала массировать мне руки, грудь и живот. В какой-то момент, должно быть, я вздрогнула. Она остановилась.

— Простите. Что, руки холодные?

— Нет-нет, все в порядке.

— Вы немного напряжены. Я еще по спине заметила. Ну-ка, попробуйте расслабиться.

А я и так расслабилась. Уже начала таять под ее руками. Я немного посмаковала про себя это ощущение. Опять ее руки напомнили те, другие. Когда это было? Восемь, девять месяцев тому назад? Тогда это тоже была терапия на свой лад. Ник старался изо всех сил, силясь доказать мне, что не все мужчины как тот, с которым сталкиваешься в темном переулке. Приятное воспоминание. Человек приятный. Эпитет явно не из тех, которые стимулируют дальнейшую связь. Какая жалость! Я пустилась было в воспоминания, как вдруг в мозгу промелькнула мысль, что мне платят бешеные деньги не за удовольствие. Марта отложила тальк и принялась орудовать губками. Уцепившись за нить прерванного разговора, я сказала:

— Да-да, вы правы. В том смысле, что исполнители заслуживают серьезного отношения. Из личного опыта знаю, недовольство и неудовлетворенность толкают на всякие крайние поступки.

— Вот-вот! — подхватила Марта, проходясь губками по моим бедрам. — А что прикажете делать, если начальству дела нет до тебя и твоих проблем?

— Ведь так и сорваться можно, а сгоряча даже и проступок какой-нибудь отчаянный совершить, правда? — произнесла я как можно более безразличным тоном.

Марта рассмеялась:

— Ну, это уж нет!

Но она смекнула, что, должно быть, в своих рассказах зашла дальше, чем следовало. Замолчала и уже больше не раскрывала рта. Под конец она провела губчатой насадкой вдоль всей моей левой ноги, от бедра к пятке, потом по подошве — от пятки к носку. Просто умереть — уснуть. У меня даже мелькнула мысль, что это сверх программы. Марта отключила машину. Мгновение позволила мне полежать, купаясь в блаженстве. Потом тихонько сказала:

— Это все. Боюсь, миссис Вульф, ваше время истекло.

О нет, молю, еще чуть-чуть! Я нехотя поднялась с лежака и стала одеваться. Еще б хоть часок этой неги. А может быть, денек.

— Просто сказочно, — произнесла я, впервые с момента приезда сюда говоря то, что думаю. — Массаж ваша специальность?

Марта в этот момент снимала насадки и в мою сторону не смотрела.

— Не совсем. Здесь все должны много чего уметь. Хотя среди массажисток, наверно, я лучшая. Люблю делать массаж. — Она улыбнулась, вытирая руки полотенцем. — Кстати, вы всегда можете в регистратуре записаться ко мне. Если захотите, конечно, — добавила она, на этот раз с некоторым лукавством.

Благодарственные отзывы на стенке за ее спиной отозвались хором рукоплесканий.

Где наша не пропадала!

— Спасибо. Непременно запишусь.

Истребление моей растительности было назначено на 4 часа, так что у меня оказалась пара часов свободного времени. Во время обеда между часом и тремя процедурные были закрыты. Я наскоро вкусила изысканный обед — две мисочки накрошенного салата и полдюжины хрустящих хлебцев — после чего скользнула обратно к процедурным проверить, не совершается ли что-то несанкционированное. В сауне высокая девушка с коротко стриженными темными волосами собирала полотенца и складывала их в черный пластиковый мешок. Вид у нее был неприветливый, что, скорее всего, являлось следствием ее черного труда. Она вежливо, но решительно выставила меня вон.

Я ретировалась к бассейну. Прикинув в памяти, сколько девушек успела мельком повидать, я насчитала двенадцать — тринадцать из двадцати четырех, числившихся в штате, но по-прежнему мне не удалось повидать полуночную русалку Патрицию. Что пришлось отметить с легким разочарованием.