Родимые пятна

— В прошлом году. Вскоре после того, как она пришла. Летом, кажется. Она производила впечатление очень счастливой женщины. Полна улыбок и очарования.

— А потом?

— Потом не знаю. Что-то изменилось. Она стала более привлекательной, но и более сложной в общении.

— В каком смысле?

— Какой-то надменной. Отчужденной. Как будто все ей что-то должны. Некоторых девушек это очень задевало.

Однако. Этот тип превосходно знает свой штат. Вспомним на минутку, что именно благодаря им он и наживает себе капитал.

— Так почему же вы ее не уволили?

— Потому что в нашем деле нельзя губить гусыню, несущую золотые яйца. Наши клиенты любят ее. Есть что-то в ее взгляде, в ее холодной уверенности в себе, что так и тянет их к ее столу. В каждом казино своя приманка. Какое-то время она была нашей.

— Какое-то время? — Он кивнул, но промолчал. — Что произошло в ту ночь, когда приходила я?

— Может, это вы мне скажете? Она была вне себя от ярости, это все, что я могу сказать. Когда я вызвал ее и спросил, в чем дело, она упорно молчала. Сказала, что меня это не касается. Я заметил, что девять тысяч выигрыша вполне меня касаются, но и тогда она отказалась что-либо объяснить. Я дал ей понять, что, если будет молчать, я вынужден буду попросить ее нас покинуть. Дал ей сутки на размышление. И тогда она взяла две недели в счет законного отпуска.

— И укатила в Мексику, — сказала я. Азиакис сдвинул брови:

— Не исключено. Не помню. Но я просил ее перед отъездом позвонить.

— И что же?

— Она так и не позвонила. С тех пор я ничего о ней не знаю.

Азиакис неожиданно столько мне открыл, что меня кольнула совесть, почему я не вернула ему назад его деньги. Он дал мне ключ от ее шкафчика, а когда я прощалась, сунул мне в руку клочок бумаги с адресом и телефоном Белинды. Иногда быть женщиной не так уж плохо — пусть даже его пальцы чуть дольше, чем положено, придерживали мою руку.

Шкафчик оставил меня в крайнем разочаровании. Только запасное платье из пурпурного шифона, упаковка тампонов «Lil-lets», журналы «Тайм-аут» и «Вог» и карманное издание романа «Тэсс из рода д'Эрбервиллей». Увы, Белинда была не из тех, кто надписывает свое имя на титульном листе. Я углубилась в косметическую рекламу «Вог».

Шариковая ручка Белинды не отметила там ничего. Беглый просмотр «Тайм-аут» выявил отмеченную статью об опасностях, связанных с косметической хирургией. Я взглянула на обложку. Журнал полуторамесячной давности.

Азиакис стоял у меня за спиной. Я потихоньку, чтоб он не заметил, свернула журнал и сунула на дно сумки. Имей я больше времени на размышление, я бы ни за что так не поступила. Как ни крути, журнал — явная улика. Но раз не попадется на глаза Гранту с Ролингсом, значит, его просто нет.

Номер телефона, который дал мне Азиакис, оказался тот же, что и в досье. Я позвонила прямо из казино. Застать ее не надеялась, но все-таки решила проверить. Включился автоответчик. «Простите, меня нет дома». Все тот же бойкий голос. Те же бойкие слова. Отлично. Значит, попробуем адрес.

Это оказалась небольшая улочка в двух шагах от Вест-Энд-лейн с маленькими, в стиле тридцатых годов, одноквартирными домами по обеим сторонам; некоторые выделялись своей опрятностью и ухоженностью. Номер 22 был из тех, что поприглядней. На верхнем окошке сохранился со времен выборов желтый листок, приглашавший голосовать за лейбористов. Забавно. Не думала, что Белинда из разряда любительниц политики. Я нажала звонок, просто чтобы убедиться, что ее нет дома. Ее и не было.

Но некто был. Вот он-то как раз и смахивал на наклейщика лейбористских листовок, и ни о какой Белинде Бейлиол этот тип и слыхом не слыхал. Перенанимает дом у приятеля, который в данный момент отправился в Саудовскую Аравию в поисках работы. Выяснилось, что тот приятель живет здесь примерно полгода. А этот и понятия не имеет, кто здесь жил раньше и где живет теперь. В машине я снова всмотрелась в телефонный номер Белинды. Раз она сохранила его после переезда, значит, живет где-то здесь поблизости, но чтобы определить точнее, мне надо было заглянуть в свою верную книжечку индексов Бритиш-Телеком. Наступила пора возвращаться домой.

Автоответчик встретил меня приветливым миганием. Прокрутив ленту, я услышала хриплый мужской голос, который сообщил, что зовут его Патрик Рэнкин, что он по-прежнему на Майорке и что застать его можно по такому-то номеру. Я записала номер, который меня почему-то не вдохновил. Я уже давно вычеркнула этого человека из списка подозреваемых.

Я заварила кофе и слопала пакетик помадок с заварным кремом. Сладкое подействовало на меня более благотворно, чем кофеин. Я вытащила из сумки «Тайм-аут» со статьей, просто так, на всякий случай. Хотя все это я уже видела: накачанные груди, выкачанные бедра, перетянутые лица. Читалось прямо как сценарий какого-нибудь фильма Дэвида Кроненберга[31].