Родина

— Я и стараюсь, а все равно ничего не получается: то не успею, другое не пойму. Скажите, отчего это я такая незадачливая?

— Всю жизнь все только домашние дела знали, а в домашности, сами знаете, время несчитанное, а здесь, на заводе, время государственное, его беречь надо и другим не мешать.

— Значит… я другим мешаю? — печально вздохнула Банникова.

— Конечно, мешаете, из-за вас задерживается работа других.

Наблюдая за Банниковой, Денисова узнавала в ней черты своей собственной слабости. Но у Банниковой не было того опыта, каким обладала Денисова, и, значит, она, Евдокия, оказывалась сильнее ее.

«Как ни кажешься иногда себе слабой, а оказывается, есть человек слабее, чем ты, и тебе по-честному надо поддержать его», — думала Денисова и то подбадривала Банникову, то сдержанно ее поторапливала.

Однажды, опять получив резкое замечание, Банникова в отчаянии сказала во время обеда Денисовой и молодой работнице Лизе Тюменевой, недавно вернувшейся из эвакуации:

— Ничего из меня не выйдет, ничего не выйдет!

— Да долго ли вы в уборщицах будете топтаться? — спросила бойкая, круглолицая Лиза. — Переходите на станочную работу, — ведь не боги горшки обжигают, как говорится, и вы освоитесь.

— Что вы, что вы! — испугалась Банникова. — Досмерти боюсь машин. Не выйдет у меня ничего!

— Ну, знаете, если в себя веры нет, во всяком деле будете как по льду ходить, — сказала Лиза.

Ираида Матвеевна работала в одной смене с Виталием и Тамарой, и выходили они из дому вместе. Дела ее в цехе немного поправились, она старалась, следила за собой, присматривалась, как работают другие. Настроение у нее тоже улучшилось, потому что бывали дни, когда ей не делали замечаний. Она уже привыкла быстро подниматься по утрам и довольно бойко шагать по дороге, не отставая от своих детей. Она привыкла к строгому порядку заводской жизни. Перед обеденным перерывом ей было приятно чувствовать голод, она знала, что в заводской столовой ее ждет миска горячего супа, каша или мясное блюдо. Она гордилась, что получает рабочую карточку, что в кармане у нее новенький заводской пропуск. Словом, Ираида Матвеевна, как говорила она про себя, на заводе отогрелась душой и телом.

Когда по дороге к заводу дети ссорились между собой, Банникова почти всегда становилась на сторону Тамары. Виталий огорчал мать своей строптивостью, которую Тамара называла «бессмысленной дурью»; ломался его голос, все в его натуре словно ломалось: он всех задирал и в каждом подозревал желание его унизить или кольнуть тем, что он «недоучка».

Об этом и шел сегодня разговор между Виталием и сестрой.

Приближаясь к заводу, Виталий ядовито заметил сестре:

— А ты что-то рано возгордилась и сама задираешь нос, умница-разумница. Вот уж когда прославишься чем-нибудь, тогда и…

— Сегодня как раз у нас в бригаде такой день, — объявила Тамара: — или директор нас похвалит, или мы оскандалимся.

— Что же у вас такое произошло? — заинтересовался Виталий.

— Сегодня мы электросварку обновляем.

— Как же это вы ее об-нов-ляете… будто это новый костюм или ботинки — даже смешно!

— Смешного ничего нет, напротив — мы будем ремонтировать танк.

— Что-о? — изумился Виталий. — При чем тут танк? Ведь завод-то металлургический!

— А при том, что еще война идет. Директор сказал вчера, что пока идет война, завод будет выполнять фронтовые заказы. Вот электросварка сегодня и начнет свою работу с ремонта танка. Так что ты со мной, братец, не шути.

— Ска-ажите пожалуйста!

В то утро цех электросварки действительно «обновляли» ремонтом четырех отечественных танков, которые стояли посреди цеха, окруженные электросварщиками. Для своей бригады Соня выбрала средний танк «Т-34» и расставила членов бригады сообразно их знаниям. Сама Соня, Ольга Петровна и Юля, «как ветераны», заняли «командные места», а Маня Журавина и Тамара Банникова, «как младенцы», были поставлены Соней на менее ответственные места электросварки.

— Наше место не бывает пусто! — шутила Соня. — В Лесогорске нас в бригаде было пять, и дома нас тоже пятерка.

Соне хотелось, чтобы и все чувствовали себя сегодня приподнято. Она шутила, подзадоривала всех смешными словечками и сравнениями, вызывая дружный смех своей бригады. Когда все заняли свои места, Соня шутливо похлопала танк по броне и подмигнула ему, как живому:

— Ну вот, дорогой наш друг «тридцатьчетверочка». Поработаем же над тобой, наш храбрый красавчик!

Ее, казалось, хватало на все. Она сбегала к электрикам, проверила «боевую готовность» всего оборудования, сама пересмотрела все рукавицы, предохранительные фибровые щитки, придирчиво оглядела их черные смотровые стеклышки, проверила расположение проводов, которые, словно черные длинные змеи, лежали на полу.

— Соня, да уж будет тебе! Вот беспокойная душа! — крикнула Маня.

— Нет, уж вы ей не мешайте, — посоветовала Ольга Петровна. — Что себе назначит, то обязательно сделает, от своего не отступит.

— И как нас она учила, так и вас с Тамарой обучит прекрасно, — подхватила Юля Шанина.