Родина

— Музыка и здесь, вот в этой листве, правда? Да, впрочем, — Соня задорно подняла голову, — я могла бы одновременно учиться и в консерватории и в лесном институте!

— Горячая ты моя головушка!

Пластунов воровато оглянулся, быстро обнял Соню и крепко поцеловал в губы.

Как ни в чем не бывало, Соня отошла в сторонку и, охватив пальцами тонкий ствол клена, осторожно подергала деревце.

— Пробую, плотно ли посадила… Хорошо! — деловито крикнула, увидя проходящих мимо людей.

Дмитрию Никитичу захотелось опять схватить ее в объятия, — столько в ней было бесконечно милого лукавства, ума и нежности. Счастье было не только в том, что Соня любила его, а и в том, что он все ближе узнавал ее духовный мир и радостно отдавался его чистому и глубокому очарованию. Теперь ему совсем не казалось, что Соня похожа на покойную Елену Борисовну, — Соня и не могла ни на кого походить: она была сама по себе, и все в ней было особенное, неповторимое. Ей были близки и дороги все дела его и заботы. С безграничной щедростью, сама того не замечая, Соня дарила ему счастье, и все, что день за днем открывалось ему в ней, предсказывало, какое счастье ожидает его, когда Соня войдет в его дом. Она значила для него так неизмеримо много, что у него не хватило бы слов, чтобы все это выразить.

— Митя! — шепотом позвала Соня. — Посмотри-ка на эту пару!

— А! Конь и трепетная лань! — засмеялся Пластунов, весело кивая навстречу Соколову и Назарьеву, которые направлялись в их сторону.

— Видали энтузиаста? — указывая на Николая Петровича, крикнул Соколов. — Уже выполнил свое задание и вот идет в штаб, желает получить новое!

— Действительно, очень приятная работа… Свежий воздух и этот зеленый мир… — и Николай Петрович с мягкой улыбкой обвел рукой вокруг.

— Зеленый мир… — повторил Пластунов. — Это вы правильно сказали, дорогой директор. Но… ведь это «отвлечение сил», а?

Глаза Пластунова смеялись.

Николай Петрович только смущенно отвернулся в сторону и, не без лихости вскинув лопату на плечо, быстро зашагал через вспаханную вырубку к лесному штабу.

Соколов, провожая Назарьева довольным взглядом, восторженно и громко расхохотался:

— Дела-то какие, товарищи, а?

— Эта картина — уже сверхисполнение вашей мечты, Владимир Николаич, — сказал Пластунов. — Вы планировали посадки в Кленовом доле на послевоенную пятилетку, а посадки — уже тут как тут!

— Чудесные ребята! — с сияющим лицом отозвался Соколов и начал оживленно рассказывать о ближайших планах «московских лесников»: — «Мало, — говорят они, — посадить, надо еще сохранить!» — так любят они повторять, а «предводительница» очень строго сказала, что, пока они все здесь, ни одному деревцу не дадут пропасть.

Ольга Петровна взяла новое деревце, опустила его в гнездо, стала забрасывать корни мягкой землей и с задумчивой улыбкой засмотрелась вверх.

— Что вы нашли там, Ольга Петровна? — заинтересовалась Маня.

— Погляди, Манечка, на самую верхушку этой липки: видишь, там один листочек… смотри, как крепко он стоит вверху, как крошечное сердце.

— Да, очень похоже, — согласилась Маня, глядя вверх и щурясь от солнца.

Некоторое время Ольга Петровна еще смотрела на верхушку деревца, на сердцевидный листочек, который, как литой, острием своим, казалось, вонзился в июньское, золотисто-голубое небо. Белое облачко летело куда-то в бескрайную даль, а над головой, звонко чирикая, летала какая-то любопытная птица, словно проверяя, насколько благоприятно для нее все происходящее здесь.

— Вот уже одна есть! — сказала подошедшая Ксения Саввишна, следя взглядом за воздушной гостьей. — Ишь, как кружит, может быть уже гнездо себе присматривает… Как же лесу быть без птиц? Оленька, ты что-то потемнела, что с тобой?

— Право, ничего, Ксеня.

— Да уж я и то думаю: время идет и все залечивает помаленьку.

Ольга Петровна задумчиво покачала головой.

— Разве только время все залечивает? Нет. Я думаю: куда бы я делась, если бы не работа? С тоски бы умерла!

Громкий и недовольный голос Милицы прервал ее слова.

— Нет, товарищи, не утруждайте себя! — говорила Милица.

Она шла своим ровным, спортсменским шагом, стараясь поскорее оставить позади корреспондентов областной газеты и «Кленовской правды».

— Не дам я вам, товарищи, никаких интервью. Можете описывать картину, которую вы видите, а я вам ничего говорить не буду. Впрочем, — Милица усмехнулась, — я могу вам дать интервью, но не раньше чем через месяц.

— Через месяц?!

— Милица Сергеевна, помилуйте! Почему же только через месяц?

Усатая губка Милицы насмешливо дернулась.

— Через месяц можно будет с уверенностью сказать, что наши лесопосадки вполне принялись. Будьте здоровы, товарищи!

— Только ее и видели! — иронически посочувствовал корреспондентам сталевар Косяков.

Косяков явился на воскресник в военной форме, «при всех регалиях», как уважительно сказал о нем Василий Петрович.

— Вот как! — изумился Ян Невидла. — А я и не знал, что Косяков офицер. О, сколько наград! А какие у него медали, то я не знаю.