Родина

Галерея внешне очень скромная, как бы застенчивая. Но когда входишь в ее маленькие залы с чисто вымытыми полами и особым, каким-то деревенским запахом стен, когда отблески солнца падают на полотно Пуссена или на удивительные кружева блонды XVIII века работы русских мастериц, когда узнаешь, что эти невесомые кружева плели в сырых подвалах, чтобы от сухости не рвалась их тончайшая нить, то все вокруг кажется удивительным.

Мне посчастливилось бывать во многих великолепных и даже как бы тяжких от этого великолепия музеях и галереях Европы – в Третьяковской и в Лувре, в Эрмитаже и в Британском музее, в Латеране и в Риме, в Дрезденской галерее и в новом музее Роттердама, но в своем Тарусском музее, где за окнами победно (неизвестно по какой причине) орут петухи, все как один меченные химическим карандашом, где за окнами уже зацветают липы, я всегда ощущаю светлую благодарность к тем людям, которые его собирали по крохам. Благодарность к ним и гордость за них – скромнейших своих земляков.

Все это так, но нужно еще многое сделать. Очевидно, нужно выделить Тарусу в самостоятельный район, чтобы город не жил бедным родственником на иждивении Феразикова (нынешний районный центр для Тарусы) – поселка вполне унылого, которому тарусские дела «ни к чему».

Скоро по краю Тарусы пройдет газопровод. Местное население озабочено тем, чтобы обязательно был сделан ввод для газа. Очевидно, эта просьба будет выполнена. Надо замостить тарусские крутояры, так как ливни размывают улицы и превращают их в непроходимые овраги. Кроме того, по решению инстанций Таруса должна стать городом-курортом. Уже разработан план создания на берегах Оки пансионатов и лагерей. В Тарусе найдены целебные минеральные источники.

При условии самой жестокой защиты прекраснейшей местной природы от опустошения и калечения этот план полностью решает дальнейшую судьбу города и трудовое устройство его населения. Этот план дает городу реальное будущее, тогда как Таруса уже давно застыла на распутье. Пример Тарусы – простой случай возрождения к жизни маленьких городов в глубине страны. Они почти всегда хороши, эти города, живописны, уютны, полны целебной тишины и покоя, так жизненно необходимого нам для работы.

Покой рождается в этих местах, а из него рождаются душевное здоровье, творческая сила и способность к милому, любимому труду. Будем же беречь этот город! Будем беречь такие скромные Тарусы и поможем им стать образцовыми городами отдыха нашего времени.

Забыл сделать одну существенную приписку. С такими делами, как благоустройство маленьких городов, связано одно – и очень веское – опасение. Как бы хороший порыв не оказался только порывом. Как бы город снова не стал скатываться в овраги неустройств и скудости. Порыв должен перейти в непрерывную заботу, в непрерывное усилие – тогда наступит тот расцвет благоустройства и градостроительства, о каком мы заботимся сейчас.

1965

Новая эра

Жизнь человечества делится на огромные промежутки времени, на соединения многих эпох. Но внезапно среди этого течения земного времени возникает нечто потрясающе новое, рождается то великое событие, с которого люди начинают счет нового времени на своей старой и все же доброй Земле.

12 апреля 1961 года возникла новая эра в жизни человечества. Простой русский человек с прекрасной фамилией майор Гагарин вернулся из космоса.

12 апреля 1961 года – день не только нашей чистой и благородной национальной гордости, но и гордости всего мыслящего человечества.

Нам не свойственно хвастовство, но очень свойственна сдержанная вера в своих людей, в гений русского народа и еще больше – в гений человечества. Эта вера теперь оправданна до конца, какие бы трудности еще ни ожидали нас на жизненном нашем пути.

Миллиарды сердец бьются сейчас напряженно и взволнованно. Все мысли прикованы сейчас к судьбе мужественного человека – за минуту до этого его почти никто не знал.

Если простая поэзия мифа об Икаре, взлетевшем к солнцу на восковых крыльях и погибшего в сияющей небесной синеве, прошла через все века и дожила до наших дней во всей своей прелести и наивности, то полет Гагарина будет волновать людей, пока будет существовать наша Земля.

Сейчас я невольно вспомнил, как еще гимназистом бежал ранним киевским утром под прохладными цветущими каштанами на ипподром за городом, где был назначен первый в нашем сухопутном киевском мире полет авиатора Уточкина.

Я помню все: солнце, как бы омытое росой, доброе и спокойное лицо Уточкина в десяти метрах надо мной, и слезы, внезапно брызнувшие из глаз стоявшей вблизи меня молоденькой и красивой женщины. Это была очень любимая киевской молодежью актриса Пасхалова. Военный оркестр играл почему-то под сурдинку вальс «Дунайские волны».