Родина

«Огни зажигались вечерние,
Выл ветер и дождик мочил,
Когда из Полтавской губернии
Я в город столичный входил.

В руках была палка предлинная,

Котомка пустая на ней,
На плечах шубенка овчинная,
В кармане пятнадцать грошей.

Ни денег, ни званья, ни племени,

Мал ростом и с виду смешон,
Да сорок лет минуло времени —
В кармане моем миллион!

И сам я теперь благоденствую,

И счастье вокруг себя лью:
Я нравы людей совершенствую,
Полезный пример подаю.

Я сделался важной персоною,

Пожертвовав тысячу в год:
Имею и Анну с короною,
И звание «друга сирот».

Но дни наступили унылые,

Смерть близко — спасения нет!
И время вам, детушки милые,
Узнать мой великий секрет.

Квартиру я нанял у дворника,

Дрова к постояльцам таскал;
Подбился я к дочери шорника
И с нею отца обокрал;

Потом и ее, бестолковую,

За нужное счел обокрасть
И в практику бросился новую —
Запрегся в питейную часть.

Потом…»

3

           Вдруг лицо потемнело,
Раздался мучительный крик —
Лежит, словно мертвое тело,
И больше ни слова старик!

Но, видно, секрет был угадан,

Сынки угодили в отца:
Старик еще дышит на ладан
И ждет боязливо конца,

А дети гуляют с ключами.

Вот старший в шкатулку проник!
Старик осадил бы словами —
Нет слов: непокорен язык!

В меньшом родилось подозренье,

И ссора кипит о ключах —
Не слух бы тут нужен, не зренье,
А сила в руках и ногах:

Воспрянул бы, словно из гроба,

И словом и делом могуч —
Смирились бы дерзкие оба
И отдали б старому ключ.

Но брат поднимает на брата

Преступную руку свою…
И вот тебе, коршун, награда
За жизнь воровскую твою!

1855

На родине

Роскошны вы, хлеба заповедные
       Родимых нив, —
Цветут, растут колосья наливные,
       А я чуть жив!

Ах, странно так я создан небесами,

       Таков мой рок,
Что хлеб полей, возделанных рабами,
       Нейдет мне впрок!

1855

Гадающей невесте

У него прекрасные манеры,
Он не глуп, не беден и хорош,
Что гадать? ты влюблена без меры
И судьбы своей ты не уйдешь.

Я могу сказать и без гаданья:

Если сердце есть в его груди —
Ждут тебя, быть может, испытанья,
Но и счастье будет впереди…

Не из тех ли только он бездушных,

Что в столице много встретишь ты,
Одному лишь голосу послушных —
Голосу тщеславной суеты?

Что гордятся ровностью пробора,

Щегольски обутою ногой,
Потеряв сознание позора
Жизни дикой, праздной и пустой?

Если так —

плоха порука счастью!Как бы чудно ты ни расцвела,
Ни умом, ни красотой, ни страстью
Не поправишь рокового зла.

Он твои пленительные взоры,

Нежность сердца, музыку речей —
Все отдаст за плоские рессоры
И за пару кровных лошадей!

1855

Забытая деревня

1