Родина Богов

Ватажники туже затянули кольчуги, подвязали шлемы и прочие стальные доспехи, а за мгновение до удара о камни сошлись в братское коло – сцепились руками вокруг мачты и распластавшись на спущенном парусе, намертво закусили его зубами. Встречная волна, перевалив гребень, обрушилась на хорс, сначала вдавила в воду, затем подняла из пучины и бросила на плоский каменный зуб. Потерявший под собой упругую водную стихию, корабль завалился на бок и лишь трещал и вздрагивал от ударов моря. И трещали от напряжения варяжские жилы. От ударов крутых волн борт хорса постепенно превращался в просмоленную щепу, а сам он все больше напоминал приоткрытую раковину, выброшенную на берег. Из огромного прорана в борту вначале выплеснулась текучая, легкая и живая смола – кровь корабля, и следом за ней, будто тугой, полурасплавленный металл, потекла в море тяжелая, мертвая живица.

Хорс издал последний вздох и развалился на две части.

Буря еще не улеглась, еще гневна была Вящеслава, но уже начался спасительный отлив, не подвластный бессмертной. Ватага спустилась с покатой палубы на сушу, но казалось, и огромный камень под ногами качается от биения волн. По обычаю, варяги легли вниз лицом и раскинули руки, обнимая мокрую и скользкую скалу в знак благодарности Матери-сырой земле.

И не было крепче этих объятий.

Через полтора часа гряда обнажилась и выступила из вод, грозовая туча свалилась на восток, вдруг унялся ветер и на ясном небосклоне появилось солнце – натешились Перун и Вящеслава! Обретшие под собой твердь ватажники обрядились в доспехи, взяли с собой лишь оружие и стали пробираться к острову.

На этот клочок суши, затерянный в Арварском море, выносило не только арварские хорсы: между зубов на чудовищной челюсти застряли уже полузамытые песком и щебнем обломки варяжских кораблей свиев, скандов, аврвагов и даже тяжелые волнорезы от спорадских, греческих и персидских галер, причем некоторые из них не успели почернеть и обрасти мшистыми водорослями.

И не первыми стали арвары, достигнувшие заветного острова, но потерявшие корабль и обреченные доживать здесь остаток жизни: из леса, что рос на острове, не построить даже ладьи, а морской путь из варяг в греки лежал за многие сотни поприщ к полудню. В этот далекий, незнаемый край холодного полунощного моря забирались лишь те редкие варяги и прочие мореходы, кто уверовал в предания, жаждал позреть бессмертие и прикоснуться к чудесному. Вящеслава не зря объявила себя богиней, варяжские народы свиев, арвагов, а вместе с ними и многие иноземцы, не ведая земной, человеческой природы вечности, обожествляли ее, признавали за повелительницу полунощных морей, бурь и ветров. Если кому-то из чужеземцев и варягов-скандов удавалось отыскать остров, оставшийся от материка – Родины Богов, то они не скупились и приносили богатые дары. Поэтому на уступах скалистого берега или просто на земле за многие столетия скопилось обилие золотых монет, чаш, сосудов и множество всевозможного оружия, украшенного самоцветами. Повсюду из-под скал и расщелин били горячие и светлые ключи, которые потом собирались в ручьи, и на дне их так же сверкало золото, сносимое струями в море. Говорят, Ладомил немало дивился, когда смертные становились на колени, пели гимны и воскладывали жертвы Вящеславе, моля о попутном ветре, о ниспослании победы в походах, о купеческом счастье. Однако бессмертный муж самозванной богини кое-что из даров потом поднимал, чтоб расплатиться с равнодушными ко всему чудесному варяжскими купцами, если те по случаю оказывались в пределах острова и привозили самое драгоценное, что только знали арварские мореходы – корабельную кровь, живую и мертвую живицу, которую было не добыть на острове.

После ухода мужа в мир иной Вящеслава окончательно возомнила себя богиней, поэтому презирала золото, и слышно было, редко кого подпускала к своему берегу, не разбив корабля, а жила по древним арварским божественным законам – трудом рук своих. Однако молва о том, что в Арварском море есть остров, где жертвенники, уступы скал, ручьи, речки и даже тропы к жилищу бессмертной усыпаны драгоценностями, донеслась до Середины Земли, где обитали спорады – народ-мореплаватель, имеющий корабли, способные ходить по полунощным морям. И если многие мореходы, не знающие таинственного биения корабельного сердца или не умеющие ловить в свои паруса дыхание Хорса, простаивали многие дни в ожидании земного попутного ветра, то на галерах спорад было до восьмидесяти пар весел и в два раза больше гребцов-невольников. Когда-то давно, много тысячелетий назад, эти весельные корабли впервые появились в Варяжском море и вызвали немалое удивление варягов, увидевших, что гребцы прикованы цепями к веслам и палубе.