Родина имени Путина

Шефом Тоси в ту пору был Дмитрий Барановский, снайпером отслуживший Афган в знаменитой «девятой» роте. Отечественный бизнес, куда он окунулся после демобилизации, Дмитрий Роальдович воспринимал как поле боя. Дела он вел успешно, жестко и агрессивно, вместе со славой олигарха заработав молву рейдера и солнцевского авторитета по кличке Дима Белый. На компромиссы Барановский шел редко, непреодолимые препятствия не обходил, а перешагивал. Он был въедлив и последователен, досконально изучая интересующую его тему, каковой в последнее время стала политика. С одной стороны, для Барановского она стала отдушиной-развлечением, с другой, перспективным орудием, направленным против жадности врагов и зависти правоохранительных органов. Для начала Дмитрий Роальдович создал правозащитное движение «Справедливость», которое начало информационную борьбу с коррупцией в правительстве Московской области. Митинги, пресс-конференции, сливы компромата и т. д. На воспитание к себе в помощники по политическим вопросам Барановский взял совсем еще юного Тосю, рассмотрев в нем редкое сочетание интеллекта и преданности, хотя и с легким гнильцом подхалимства. К Барановскому Тося испытывал сыновьи чувства. И вовсе не потому, что в двадцать лет зарабатывал тысячи долларов, имел личного водителя, почет и известность. И не потому, что Тося был обласкан доверием и дружбой шефа, и даже не из соображений глубокой благодарности к своему названному папе. Юноша восхищался Димой, старался ему подражать, под него мимикрировать.

Когда Тося показывал шефу фальшивые отчеты о затраченных средствах, ложь гнусно грызла его совесть, что для молодого человека было в диковинку.

Главным противником Барановского был российско-израильский миллиардер, по совместительству вице-премьер правительства Московской области Павел Кацыв. Когда жижа коррупционного компромата, на которую не скупился Дмитрий Роальдович, переполнила чашу терпения областного чиновника, Барановского закрыли в «Лефортово». Потеряв в застенках любимого шефа, Тося на нерве сначала похудел кило на три, но от обилия солодового успокоительного литров на пять подраспух. Ему уже прислали повестку к следователю, быть отпущенным домой от которого Тосик не планировал. Дружеские советы податься в бега и отсидеться пол года пока все успокоится, Тося презрительно отвергал: «Я пойду за шефом до конца! Я не могу струсить и убежать. Дима меня не поймет. Он ведь мне больше, чем отец!».

— Дурак, тебя посадят и будут плющить на показания как резинового зайца! А потом единоличный суд нарисует тебе лет восемь свежемордовского воздуха! — убеждали мы.

— Мне все равно. Меня хоть на ремни режь, все равно ничего не подпишу. Зато я буду с ним делить страдания!

— Где ты понабрался только этой декабристской пошлости? Потеряйся на время.

Забудут, потом вернешься.

Но Тося был непоколебим, что рождало в нас чувство гордости за героизм нашего товарища. Однако тучи над головой рассосались. В поисках гроша на французскую булку Тосик прибился к Андрею Николаевичу Биронову, шарлатанствующему политтехнологу, который после каждой своей избирательной кампании сразу менял телефон и место жительства. Андрей Николаевич призрел юношу в собственные денщики, называя его почему-то партнером. Однажды выслушав героически-пьяную исповедь Тоси про историю своего сиротства, Биронов решил спасти партнера от душевных страданий. Весь следующий день Андрей Николаевич наводил справки о судьбе Барановского. Не было предела радости Биронова, когда он узнал, что следствие зашло в тупик. Ни доказательств, ни показаний на Диму не было. Сфабрикованное дело имело все перспективы развалиться в суде, а Барановский набирал силы и готовился к новым баталиям. Андрей Николаевич ошарашил Тосю радостью, что любимый узник скоро должен освободиться.

— Короче, завтра пойдешь к Кацыву, — Биронов прервал Тосину эйфорию.

— Зачем? — недоуменно залупоглазил Коростченко.

— Ты дурак?! Совсем ничего не понимаешь? У Кацывы на Барановского ничего нет. А если Дима выйдет, то он со злости Пашу даже со дна Мертвого моря достанет. Теперь понял?

— Ну, да. Кацыве п..!

— А теперь прикинь, сколько денег он нам отвалит, чтобы ты загрузил Белого!

Восторженная молодость поломалась-поломалась, но все же отдалась в объятия

порочного опыта. Посредником в переговорах и получателем средств выступил Биронов. Тося дал показания и пошел под программу защиты свидетелей. Спустя два месяца, напротив клетки с Барановским Тося в элегантном костюме, не жалея эмоций, повествовал суду и зрителям о вымогательстве миллионов долларов у честных бизнесменов и чиновников своим отвергнутым папой.

— Я ж ему деньги даже на лечение триппера давал! — лишь единожды сорвался Барановский.

Тося смутился, покраснел, но продолжил.

Но пока что жарким июньским полднем Тося суетливо пил виски, очень переживая, что чуть-чуть не огорчил Дмитрия Роальдовича.

НОЧЬ ДУШНА