Родина имени Путина

Ближайшим соратником Корнилова был управляющий военным министерством Борис Савинков, который импонировал генералу как «доподлинный революционер с историческим именем» и сумел недолго (конец августа — сентябрь 1917 г.) побывать генерал-губернатором Петрограда. Да, именно тот самый Савинков, участвовавший в убийстве министра внутренних дел В. Плеве (15.07.1904), генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича (4.02.1095), в покушениях на Ф. Дубасова, П. Дурново, Г. Чухнина, П. Столыпина, великого князя Владимира Александровича и нескольких покушениях на Николая И. Вот как его описывает Троцкий: «Крупный искатель приключений, революционер спортивного типа, вынесший из школы индивидуального террора презрение к массе».

Погорел «первый солдат» на банальном дележе власти с Керенским в августе 1917 года, получившем звучное название «Корниловского мятежа». Изначально предполагалось, что это будет военная операция, имевшая целью зачистку столицы от большевиков. Но как только Керенский понял, что, оккупировав Петроград, Корнилов не посчитается ни с ним, ни с Временным правительством, он объявил генерала вне закона. На защиту революции Керенский мобилизовал бурлящий пролетариат столицы, что фактически стало для большевиков генеральной репетицией предстоящего переворота. Корнилов опирался на деморализованное офицерство и «дикую дивизию» генерала Крымова — горцев, которым, по словам окружения диктатора, «все равно, куда идти и кого резать, лишь бы их князь Багратион был с ними».

Офицерство создавало лишь опасную иллюзию силы, в которую поверил Корнилов. Между тем «эта ненависть, эта травля, полное безделье и вечное ожидание ареста и позорной смерти гнало офицеров в рестораны, в кабинеты, гостиницы. В этом пьяном угаре потонули офицеры».

Горцы так и не дошли до столицы. На встречу «дикой дивизии» была направлена мусульманская делегация из туземных авторитетов, в числе которой был и внук Шамиля. Делегация сумела разагитировать соплеменников. В итоге, поход на Петроград захлебнулся, Крымов застрелился, Корнилова и его штаб арестовали.

Небезынтересной представляется зарисовка о готовности горцев сражаться с ненавистными большевиками из воспоминаний генерала Д. Лукомского. 2 февраля князь Девлет Гирей прибыл в Ростов к Корнилову, где заявил, что в течение двух недель обязуется выставить две тысячи черкесов. Но за это кроме вооружения и приличного денежного содержания для воинов, князь потребовал выдать ему единовременно около миллиона рублей. По понятным причинам сделка не состоялась. А вот чем встретил самого Лукомского генерал Каледин в декабре 1917 г.: «Имена генералов Корнилова, Деникина, Лукомского и Маркова настолько для массы связаны со страхом контрреволюции, что я рекомендовал бы Вам обоим и приезжающему генералу Маркову, пока активно не выступать; было бы лучше, если бы вы временно уехали из пределов Дона». Колчака и Деникина более «демократические» генералы называли «героями контрреволюционных вожделений». Может быть, именно это имел ввиду кадет В. Набоков, когда писал: «В словах офицеров не чувствовалось ни уверенности, ни властности, и часто резала революционная фраза, гибельная по своему духу».

Необходимо добавить, что, по утверждению Троцкого, солдатская толща больше чем наполовину состояла не из великороссов. Дезорганизованная армия и полное разложение дисциплины являются как и условием, так и результатом всякой победоносной революции. Что и случилось.

Республиканская армия несла в себе червоточину изолированности и распада.

Наглядный пример тому — мемуары казачьего генерала Петра Николаевича Краснова. Повешенный в 1947 году в Лефортовской тюрьме за измену Родине, Краснов сегодня стал одним из альтернативных символов русской боевой славы. Хотя путь его, уже начиная с 1917-го года выказывает ничтожество и малодушие. Чтобы рассеять мифы о «несокрушимом» генерале, достаточно лишь обратиться к его собственному восприятию революционных событий.