Родина крылья дала

Выведение на орбиту прошло отлично. Встреча с невесомостью произошла неожиданно. Корабль отделился от носителя, стало тихо, пришло ощущение, что висишь вниз головой. В иллюминаторе показалась Земля. Хотелось прильнуть к нему и смотреть не отрываясь, но программа полета требовала от нас выполнения большой серии команд. Стыковку мы начали спокойно и уверенно. После выполнения маневров на сближение увидели станцию на теневой части орбиты. На расстоянии ста метров от станции я перешел на ручное управление причаливанием. Станция медленно надвигалась на нас. Положение ее было необычным, мы видели ее низ, отчетливо просматривался люк конуса отсека научной аппаратуры. Его не должно быть видно при нормальной ориентации. Валерий сообщает расстояние: 50 метров… 30… 20. Я встревожился. Ориентация станции не соответствует нормальному положению. Если продолжать сближение, то корабль и станция могут столкнуться. Слышу — «Тормози!» Секундой раньше я нажал на тумблер торможения. Специалисты Центра управления полетом потом подсчитают, что в тот момент между стыковочными плоскостями была дистанция всего лишь в полтора метра. Станция медленно отдаляется, но положение ее не меняется: отчетливо виден люк отсека научной аппаратуры. Начинаю выравнивание, но безуспешно. При включенной радиотехнической системе стыковки куда бы ни уходил корабль — станция его находит, она «видит» его своими антеннами. Мы отлично знаем это и все же начинаем облет без выключения «Иглы» — радиотехнического комплекса, который должен обеспечить стыковку. С Земли посоветовали выключить автоматический режим и провести стыковку в ручном режиме. Мы поняли, что неоправданно много израсходовали топлива. Физическое и психологическое напряжение достигло предела. Неужели мы ошибаемся? Нет, тысячу раз нет, работаем мы правильно, четко. В голову лезут разные мысли. После выключения радиотехнической системы мы переходим на ручное управление. Медленно сближаемся, как бы плывем на станцию. Валерий показывает на перекрестие визира и видеоконтрольное устройство телевизионной системы и поднимает большой палец — все идет отлично. Ждем касания… Ощущаем толчок. Ждем желанного зеленого транспаранта: «Механический захват». Вместо него загорелся другой: «Отвод». Стыковки не произошло. Принимаем решение повторить ее. Зависаем метрах в 30 от станции. Валерий недоуменно пожимает плечами, голос его становится напряженным, а я ощущаю сухость во рту. Связи с Землей нет, решение принимать надо самим, и мы пошли на второй режим. Но и на этот раз все повторилось: соударение и страшная надпись на транспаранте: «Отвод».

Даже в такой экстремальной ситуации экипаж обязан вести репортаж о том, что он делает, контролировать работу систем корабля и оценивать запасы топлива в баках. И мы снова зависаем над станцией на удалении не более 20 метров. Переключились на контроль состояния параметров систем корабля. Видим, что рабочего тела в топливных баках осталось 10–15 килограммов. Этого хватит только на посадку. Инструкцией запрещается продолжать попытки состыковаться. По правилам безопасности необходимо прекратить все работы, выключить все системы и подготовиться к спуску.

Смотрю на Валерия. Хочу сказать ему, что согласен идти на риск, попробовать состыковаться последний раз. Ведь имеется еще резервная система. Посадку можно совершить при ее аварийном вскрытии.

Сейчас, оценивая это решение, задумываюсь: а стоило ли рисковать? Тогда же решил стыковаться, потому что от стыковки зависело выполнение всей программы.

Встретился с Валерием взглядом, понял, что он поддерживает мое решение. И снова взялся за ручки управления. Режим сближения был организован просто идеально. Корабль шел на станцию с нулевыми боковыми и угловыми скоростями. Не было даже необходимости держаться за ручки управления. Я показал руки Рюмину, он одобрительно кивнул и сказал, что после перехода в станцию не мешало бы и пообедать. Сомнений в благополучном исходе у него не было. У меня же кошки скребли на душе: два предыдущих режима были такими же, но сцепки не произошло. По какой-то причине, думал я, защелки стыковочного механизма не проходят в приемное гнездо стакана конуса…

В подтверждение моих мыслей после третьего соударения корабль стал отходить от станции: пружины стыковочного механизма оттолкнули нас. Затормозить корабль было нечем: топливо в основной системе выработано. Корабль завис на удалении 10–15 метров от станции.

Земля ждала от нас вестей. Войдя в сеанс связи, я доложил, что стыковка не состоялась. Сколько длилось взаимное молчание, не могу сейчас сказать.