Родина крылья дала

Ежедневно подплывал я к иллюминатору и смотрел на безбрежные даже из космоса просторы океана. В его недрах таятся огромные богатства. Как добыть их? Как научиться разумно ими распоряжаться? Географическое положение нашей страны таково, что выход к открытым водам мы имеем на севере и на востоке. Прибрежные воды, где можно вести промысел с введением двухсотмильных экономических зон, в других океанах остались для нас закрытыми. Рыбаки попросили посмотреть, что можно увидеть в океане из космоса. И я смотрел. Смотрел долго, до изнуряющей ряби в глазах. Океан хранил свои тайны. Меня интересовали биологически продуктивные зоны, планктон — пастбища для промысловых рыб. Фотосинтез в недрах океана превращает неорганику в органику, неживое — в живое. Он там, где есть условия, где есть динамика вод по вертикали и горизонтали.

Георгий Гречко сфотографировал уникальные краски динамических образований в районе Мальвинских /Фолклендских/ островов. Но почему эти краски не всегда видны? В чем же дело?

Ответ на этот вопрос я искал долго. Но превратить наблюдения в систему не удавалось. Ошибка моя была простой. Мне хотелось получить конечный результат — увидеть глазами. Ведь автоматические спутники сотни тысяч фотографий уже сделали. Это и натолкнуло на мысль, что у фотоаппаратуры есть глаза, но нет основного достояния природы — мозга. Пусть это звучит банально, но я решил в наблюдениях пользоваться не только глазами, но и мозгом: знаниями физики, оптики излучения, отражения, динамики, газодинамики, термодинамики и т. д. Рассуждения свел к простой модели. Есть три среды: вода, атмосфера, суша. Они существуют во взаимодействии, влияют друг на друга, образуя единый организм — планету Земля. Но законы отражения от водной поверхности иные, чем от суши. Стоило дойти до этих рассуждений, как тайное стало приоткрываться. Теперь становилось понятным, почему облачный покров характерным рисунком как бы показывает, что под ним протекает река или в океане находится остров.

Первой «заговорила» облачность. Нелюбимая космонавтами /лишает впечатлений — из-за нее невозможно видеть Землю/, она стала моим союзником. Облачность стала «показывать» мне динамически активные районы, а я стал искать условия освещенности, чтобы заглянуть под толщу воды, в глубь океана. Теперь я уже фиксировал положение Солнца над горизонтом по отношению к линии визирования, оценивал углы, под какими наблюдаю. И я увидел краски океана. Изумрудно-зеленые, марганцево-красные, коричнево-желтые, бурые — они светились на фоне безбрежной синевы водной глади, они словно говорили со мной. Мои же глаза, уставшие и покрасневшие за те несколько месяцев, когда я вглядывался в водную поверхность, тоже светились радостью и счастьем. Убедившись в правильности полученного результата, в его абсолютной достоверности и действенности, вызвал на связь специалистов — океанологов. На связь вышел профессор Алексей Михайлович Муромцев. Первая встреча с ним произошла в эфире. До полета мы не знали друг друга. С этой встречи началась наша дружба, наше научное сотрудничество. Еще раньше, когда я сообщил о подводном рельефе в районе Соломоновых островов, Владимир Исаков — оператор связи Центра управления полетом — то ли в шутку, то ли всерьез произнес такую фразу:

— Фотон-1, объявляю, что у нас появился космический океанолог.

В Центре управления услышали тогда мой лаконичный ответ:

— Владимир Тимофеевич, я согласен, но давай работать вместе. Я буду выдавать информацию, а ты ее совместно с океанологами анализируй и давай мне обратную связь.

Этот диалог оказался на редкость пророческим. Государственный комитет по делам изобретений выдал мне авторское свидетельство на изобретение способа обнаружения биопродуктивных зон. В 1985 году Владимир Исаков блестяще защитил кандидатскую диссертацию в Институте океанологии АН СССР.

Руководителем темы у него был Алексей Михайлович Муромцев, доктор наук, профессор, человек исключительного трудолюбия, настоящий патриот своего дела. Участник Великой Отечественной, он, защищая мою родную Белоруссию, пролил кровь свою на поля наши, потерял ногу. А потом прошел путь от студента до ученого с мировым именем. Ради нескольких минут общения с нами он приезжал в Центр управления и иной раз сутками ждал очереди, чтобы обсудить то, что нас интересовало.

Встретились мы с ним в кабинете Владимира Михайловича Каменцева, тогда работавшего Министром рыбного хозяйства СССР. Навстречу шел, опираясь на трость, седой человек, а глаза его светились юношеским задором. Мы обнялись. О чем думал Алексей Михайлович в эти мгновения? Может, он вспомнил тот бой в районе Чареи, что в Витебской области, когда остановил продвижение танков к командному пункту, расстреливая их прямой наводкой? Последний снаряд был выпущен по последнему фашистскому танку. Муромцев видел вспышку от попадания своего снаряда, видел и огненный всплеск из орудия вражеского танка… А дальше огненное море заполнило глаза, он больше ничего не видел, но, превозмогая боль, продолжал командовать:

— Огонь!