Родина крылья дала

— Господин полковник, вы подробно перечислили научные проблемы, которые решаются на советских пилотируемых станциях. Только что сказали, какими проблемами занимались сами, — тут последовал длинный перечень наших экспериментов.— Если вы занимались ими лично, значит, вы получили научные результаты и должны были опубликовать их. Есть ли у вас печатные научные труды? Если есть, то назовите издательство и время опубликования ваших работ.

На что был рассчитан вопрос — понятно. Если у меня нет публикаций научных трудов, то мои слова о мирном характере нашей космической программы — пустой звук. Но и здесь произошла осечка. Я предложил ему приготовить аппаратуру, если он собирается записывать мой ответ, и обратился к аудитории:

— Всего моих научных трудов на космическую тематику опубликовано шестьдесят пять. Среди них три книги: «Атмосфера Земли с «Салюта-6», изданная в Гидрометеоиздате в 1981 году, «Ночная Ф-2 область ионосферы в периоды вспышек на Солнце», «Визуально-инструментальные наблюдения с «Салюта-6». Сейчас я заканчиваю работу над книгами «Космическая биология», «Исследование Земли с пилотируемых космических кораблей», «Исследование серебристых облаков из космоса». «Исследование Земли…» и «Исследование серебристых облаков…» выйдут в 1987 году в Ленинграде в Гидрометеоиздате, а «Космическая биология» — в Минске, в издательстве «Вышэйшая школа». Кроме этого, если желаете, могу продиктовать вам названия научных статей. Их шестьдесят две…— Дальше говорить не пришлось. Зал взорвался овацией.

Профессор Кляйн сменил меня на трибуне и начал лекцию с небольшого предисловия:

— С Владимиром Коваленком мы встречались в Мюнхене, Кельне, Токио. И вот — очередная встреча. Сегодня космонавт подарил мне свою книгу «Ночная Ф-2 область ионосферы в периоды вспышек на Солнце», которая написана на основе материалов научных исследований, выполненных автором непосредственно в космических полетах. Эта работа представляет интерес и для наших ученых.

Я слушал профессора Кляйна, а думал о другом. Сегодня — 9 октября. Только сейчас вспомнил, что в этот день в 1977 году мы с Валерием Рюминым ушли с космодрома на «Союзе-25» в космос. Из трех моих полетов это был самый сложный. Мы тогда не состыковались со станцией, и на душе было очень горько. Однако я упрямо твердил себе: не раскисать, а готовиться к новым полетам. Они еще будут, ты еще полетишь. Так оно и получилось. Я снова ходил к станции «Салют-6» с Александром Иванченковым и Виктором Савиных.

Кляйн говорил о проблемах преодоления неблагоприятных факторов космического полета. Эта тема мне понятна, знакома. По ходу лекции профессор несколько раз обращался ко мне, уточняя, верны ли его теоретические выкладки. Я отвечал, а самому почему-то очень хотелось, чтобы мои родные, мои земляки-односельчане увидели этот зал, где их «хлопец» общается, мирно беседует с сотнями граждан ФРГ. Интересно, о чем думали бы, глядя на нас, они, люди, пережившие военное лихолетье?

Как сложно все в мире и как взаимосвязано…

Дороги детства

Программой моего пребывания в ФРГ предусматривались поездки в некоторые города. Цель обычная — поближе познакомиться с жизнью страны, работой государственных учреждений и институтов, деятельностью общественных организаций. В то же время и я смогу рассказать при встречах о достижениях советской космонавтики на современном этапе ее развития.

Интерес западных немцев к нашим космическим делам был неподдельный. Видимо, это объяснялось еще и тем, что в те дни в США находились на предстартовой подготовке еще двое западногерманских астронавтов, которым, вслед за Фишером, предстояло лететь в космос на американской технике, но со своей национальной программой.

Поездок было много, иной раз за один день надо было побывать в двух-трех городах. Выручал выделенный муниципалитетом Мангейма новенький «мерседес», который в любое время суток и в любую погоду мастерски водил Кляуз. Я называл водителя русским именем Костя, но доставляло ему огромное удовольствие.

Выходец из семьи мелкого служащего, Кляуз закончил училище младших медицинских работников, но работу по специальности не нашел. Стал работать шофером при муниципалитете.

Кляуз был поражен нашим демократичным отношением к нему. Я и Валерий Баканов, который в поездках выполнял роль переводчика, часто вели с водителем обычные разговоры о жизни, о делах, приглашали его завтракать, обедать, ужинать. Он наотрез отказывался садиться вместе с нами за стол, но наша настойчивость сломила его сопротивление.

Однажды, невероятно смущаясь, Костя пригласил нас к себе домой. Приглашение было принято, и мы побывали у него дома. Когда его жена поняла, что к ним пришел советский космонавт, то мгновенно исчезла на кухне, откуда вскоре потянулись восхитительные запахи.

Костя показал квартиру, которую он довел до совершенства и блеска своими руками. Я быстро нашел общий язык с его старшей — трехлетней — дочерью.

За ужином хозяйка призналась: она до сих пор была уверена, что советским гражданам любого ранга запрещено общаться с немцами…