Родина крылья дала

Пристыженные ребята резво зашагали по дороге к школе. А мы еще долго разговаривали о житейских делах. Я помню, как женщины часто повторяли в разговоре:

— Был бы только мир, не было бы войны, а живем мы хорошо…

Сельские женщины говорили правду. Они видели войну, видели горе и видят сегодняшний день.

В это время привезли свежий хлеб. Землячки пошли в магазин. Вышли с хлебом: кто одну, кто две буханки теплого хлеба понес домой. Никто не тащил мешок. Зачем? Черствый хлеб и в деревне не продают. А я снова вспомнил себя с бабушкой на дороге из Борисова. Мы несли на себе хлеб. Несли столько, сколько могли поднять. Это был запас до следующего похода в город.

Запах свежеиспеченного хлеба плыл по деревне. Подъехал автобус, водитель вышел, извинился за опоздание: жену в роддом срочно отвез. Сын родился.

От Бермудского треугольника до «Белого солнца пустыни»

Перед полетами на «Салюте-4» я прошел полную программу подготовки. Среди научного оборудования на «Салюте-4» был целый комплекс астрофизических приборов. Особую нашу гордость представлял ОСТ-1 — орбитальный солнечный телескоп, разработанный сотрудниками Крымской обсерватории.

Посещения Крымской обсерватории перед полетом на орбитальных станциях «Салют-4» были регулярными. И, прежде всего потому, что в научную программу этих станций входили астрофизические эксперименты, под руководством ученых обсерватории проводились исследования солнечной активности.

Экипажи тщательно изучали конструкцию телескопа, методики проведения экспериментальных и исследовательских работ. Всем ходом подготовки руководили ученые Николай Владимирович Сташенко и Андрей Владимирович Брунс. Лекции по астрофизике чередовались с практическими наблюдениями звездного неба и Солнца. Именно тогда впервые мне и довелось посмотреть на наше светило. Как завороженный наблюдал я за возникновением протуберанцев, видел, как бы вблизи, солнечные пятна. И оно, Солнце, показалось мне живым организмом.

Тогда из соседней школы пришла целая делегация, мол, нельзя ли летчикам-космонавтам встретиться с ребятами, рассказать о полетах? На эту встречу отправились Олег Макаров, Валерий Кубасов и Василий Лазарев. Я тоже решил послушать, чем интересуются современные школьники, какие вопросы будут задавать.

В то время я еще не был определен в состав экипажа и работал оператором связи. Но, стремясь глубже и всесторонне узнать все процессы работы космонавтов в полете, бывал с ними на всех видах подготовки.

Встреча со школьниками, признаюсь, оказалась для космонавтов очень непростой. Любознательность ребят не имела границ, вопросы удивляли и восхищали. Стало сразу ясно, что эрудиция некоторых старшеклассников выходит за рамки школьной программы. К тому же от космонавтов они хотели получить обстоятельные ответы с подробностями и комментариями…

Впоследствии к встречам со школьниками приходилось готовиться основательно. Но впервые эту атмосферу особой требовательности и любознательности я почувствовал в Крыму, придя с летавшими космонавтами в зал и заняв место среди школьников в зрительном зале… Сколько было вопросов! Прошло часа полтора, а лес рук не редел. Девочка лет десяти, сидевшая рядом со мной, свою ручонку вообще не опускала, но ее как будто не замечали. На глазах у нее даже навернулись слезы. И тогда я решил помочь. Подал знак Олегу Макарову и показал на свою соседку. Это была ученица четвертого класса. Назвав себя, она громко спросила:

— Товарищи космонавты, расскажите, пожалуйста, как горит в невесомости спичка.

Девочка села. В зале воцарилась абсолютная тишина. Сидящие в президиуме космонавты переглядывались, но отвечать никто не торопился, хотя все обратили свои взгляды к Валерию Кубасову, единственному из присутствующих, кто имел дело с огнем в космосе: они с Георгием Шониным впервые осуществили сварку на орбите. Валерий встал, видимо, восстанавливая в памяти весь процесс сварки, который, безусловно, отличался от горения спички, и неожиданно для всех сказал:

— Дорогие ребята, никто из космонавтов не зажигал спичку в невесомости, а поэтому мы не можем ответить на этот вопрос. Никто не знает.

Зал зашумел от разочарования. Разве могут космонавты не знать, как горит в невесомости какая-то там спичка? Я посмотрел на свою десятилетнюю соседку. Раскрасневшаяся, с какими-то упрямыми веснушками на лице, она была поистине счастлива. Глаза светились от радости: подумайте только, ей удалось задать вопрос, да еще такой непростой! Космонавты, как говорится, срезались. После встречи о спичке никто из космонавтов не говорил. Но я заметил, как Олег Макаров зажигал спичку за спичкой и долго вглядывался в пламя. Как же действительно она горит в невесомости?

Шли годы. О той крымской встрече, казалось, уже все забыли. Но однажды я рассказал о ней Иванченкову. Бортинженер задумался, но ничего мне не ответил…