Родина – за нами!

Вытянутые худые фигуры, без каких-либо признаков одежды на них. Сплошь покрытые еле-еле заметными серыми наростами, густо покрывающими всю поверхность тела. На первой фотографии они лежали рядком на чём-то типа длинных и металлических столов. Вот они же, только в непонятных, металлических же ящиках, укладываемые в них людьми в прорезиненных балахонах и в масках, полностью закрывающих лица. А вот снимок, где эти непонятные серые доходяги уже стояли на полу большого, скорее всего бетонного, каземата. На третьей фотографии заметно, что съёмка велась через прутья решётки. И в каземате находились не только две странные фигуры.

Там же камера, делающая подряд сразу несколько кадров, показала красноармейцев. Пленных, в разодранном обмундировании, со следами крови, в бинтах. В руках у каждого были предметы, которыми можно было воспользоваться на поле боя как оружием. Штык-ножи от СВТ и АСД, сапёрные лопатки, артиллерийские банники, ломы и кирки. Огнестрельного оружия Куминов не заметил. Следующие снимки, также делаемые фотографом в автоматическом режиме съёмки, показывали то, что было дальше.

А был там бой в рукопашную, красноармейцы и эти, серые длинно-худые. Двое против десятка. Фотоаппарат не мог полностью передать ту скорость, с какой двигались противники пленных, но представить её Куминов мог. Результат поединка для него тоже не стал неожиданностью.

Из двух тварей на момент появления давешних балахонисто-масочных осталось в живых одна. И та явно не оказалась чересчур живой. Либо просто ей не очень дорожили, и расстреляли перед тем, как войти в каземат. Из красноармейцев в живых осталось трое, которых, не в пример твари, убивать не стали. Наоборот, ребят бережно погрузили на носилки и оттащили куда-то.

Серия снимков на следующих двух страницах была похожа на первую. Отличием были лишь те, кого снимал фотограф. В какой-то момент в тишине, повисшей в блиндаже, раздался странный звук. Как оказалось, Абраменко не выдержал и выскочил, зажимая рот ладонью. Медведев и остальные проводили его взглядами, в которых не было ни капли осуждения. Не за что было судить разведчика, которому стало не по себе от вида четырёхлапой туши, густо поросшей мехом и с головой, больше всего напоминающей голову крокодила. Разве что не такую длинную. А уж если это существо в собственных челюстях держит разорванного пополам человека… небольшого, еще не выросшего человека… странно было бы осудить боевого товарища, который смерть видел в разных видах, но с такой ещё не сталкивался.

— Ну те-с, товарищи военные, а это всего лишь побочный проект, случайно выстреливший у наших… врагов. Естественно, немцы с их бережливостью рассматривают и этакого уродца как оружие, проводят опыты, пытаются управлять. Запусти нескольких таких к нам в тыл, в аграрные районы, в страду, представляете эффект? — «Староста» обвёл их взглядом. — Продолжим?

На войне, как… — 1

Кубань, захваченные фашистами территории (гауляйтерство «Зюйд-Ост»), 195… год:

Очередь старенького «дегтяря» рассыпалась горохом долго, пока ее не перекрыли несколько гранатных хлопков. Одиночные постукивали еще немного, каратели добивали выживших, пленных не брали.

Семён, мокрый от пота и вырвавшийся из кольца, привалился спиной к узловатому стволу старого кизила. Жадно хватал воздух широко раскрытым ртом и трясся, смотря на красные ягоды. Кизила здесь, возле Ахтырской, на сопках росло много. Иногда их алая россыпь, порой и не обираемая, усеивала зелень травы красивым сплошным узором. Семён ещё мальчишкой ходил сюда с дедом, собирать их. Давно, полжизни назад, когда вокруг всё было своим.

Внизу, у подножья взгорка, сухо треснуло. Семён дёрнулся, уставившись в непроницаемую тьму внизу. С вечера навалило туч, низких, плотных, не пропускающих ни луны, ни звёзд. Тогда Аким даже пошутил, что де в такую погоду-то никто их искать не станет, это точно. Какой, дескать, полицай в такую темень в лес пойдёт, где того и гляди ещё и дождь начнётся. Осень ведь накатила быстро, как обычно, вода хлестала сплошной стеной. Так что странно было бы ждать незваных гостей, что любят гулять с собаками по округе. Не говоря про их старших коллег из гестапо.[7]

Кто же знал, как оно станет на самом деле? Никто, включая самого командира отряда, регулярно получающего все необходимые данные от своих людей в крае. Да и как можно было ожидать такого?!! Семён ещё раз прислушался к звукам вокруг, отхаркнул липкую слюну и чуть расслабился, приходя в себя. Ноги гудели от бега, сердце трепыхалось в груди, отдавая в висках торопливыми ударами молоточков. Руки и те тряслись… то ли от последствий немыслимо быстрого бега, то ли от пережитого страха. Он подтянул ноги к груди, закутался в плотную прорезиненную ткань немецкого плаща, положив короткий, десантный вариант МП-47[8] на колени, и задумался.

Молодой, но рано поседевший мужчина, один из тех, за чью голову оккупанты готовы были платить большущую премию, сидел в мокрой от прошедшего ливня траве. Ждал, пока прекратит трястись от иррационального безумного ужаса и вспоминал: