Родина – за нами!

— Выносливость, повышение ваших и без того хороших реакций. Помогает быстрой регенерации тканей, если ранение средней или легкой степени тяжести. А злишься потому, что в составе препарата есть вещества, которые способствуют излишнему выделению адреналина. В момент боя это только вам на руку, при бездействии ведет к легко возбуждаемой ярости и злости. Все просто, командир, очень просто.

— А если бы мы его принимали без боев и на протяжении месяца?

— Этого делать нельзя, максимальный срок приема препарата в невысокой концентрации — неделя. Она еще не вышла, впереди задача, где он пригодится. И еще, Коль, сейчас достаем те самые одноразовые ампулы с иглами, две штуки на каждого. Про которые говорили еще перед выходом группы. Делаете по одному уколу, не больше. Пользоваться остальными следует лишь в самом крайнем случае и не подряд, ни в коем случае не подряд.

— Что в них?

— Препарат улучшенной формулы содержания и с повышенной концентрацией активных веществ, воздействующих на незадействованные резервы организма. Передозировка наверняка ведет к смерти, будьте аккуратны. Пожалуйста.

— Хорошо. — Куминов согласно кивнул головой. Что ему оставалось делать, если тут за него уже давно все решили, и не предлагали чего-то плохого. Было немного обидно от ощущения манипулирования самим собой кем-то там, наверху, не больше. Он солдат, его дело воевать и выполнять приказы.

Группа полностью спустилась в подвал. Воронков оставил наверху Пчелкина, прикрывающего вход в подвал. По стенам и самого подпола, и в самом начале тоннеля заложили заряды, соединенные в несколько линий. Механические детонаторы, разбросанные в четырех местах, гарантировали Герасиму возможность подорвать вход в подземелье в случае, если его отрежут от основного. Снайпер молчал, глядя на них, собирающихся в самую сложную часть пути. Молчал, но по глазам и слегка трясущимся губам можно было сказать многое. Куминов подошел к нему, положил руку на плечо, второй пожал ладонь:

— Гера, кто-то должен остаться…

— Я понимаю. — снайпер вздохнул. — Но…

— Это даже не приказ, друг. Так надо.

— Ладно, идите. Жду здесь…

Группа по очереди пожала ему руку. Гречишина задержалась, спустившись вниз последней. Куминов подождал, пока она зайдет, задвинул назад дверь, прокрутив штурвал запора и услышав звук запоров-штырей, прочно вставших на свое место.

— Ты оставила ему ключ?

— Нет. — девушка почесала переносицу. — Но хотела, если уж на чистоту.

— Понятно. План этих-то катакомб у тебя есть?

— Да, держи. — Юля протянула Куминову закатанный в тонкий пластик небольшой прямоугольник. — Мне не надо, я все помню.

— Хорошо. Это… ты извини меня, я сорвался недавно.

— Да все нормально, капитан. Пошли работу делать, у нас приказ. О чем думаешь, как живым остаться?

— Нет. — Куминов посмотрел на своих последних разведчиков. — Про тех, что нас ждут.

На войне, как — 16

СССР, г. Куйбышев, объект «Берлога», 196…

— Оберштурмбанфюрер Отто фон Нойстиц, даме Анна.

Анни пожала протянутую руку, туго обтянутую перчаткой. Нойстиц лишь щелкнул каблуками, не выбрасывая руку в приветствии. Ей понравилось, эсесовец казался профессионалом, не тратившим время на доказательство своей верности и приверженности. Это хорошо, значит, все по делу.

— Добрый день…

— Называйте меня Отто.

— А я Анни.

Он кивнул и повернулся, приглашая следовать за ним. Груз, доставленный Черными кошками, уже оккупировали местные, от научных сотрудников до складских рабочих. Девочки шли следом за ней, провожаемые едва уловимым интересом часовых, закованных в полные комплекты штурмовой брони.

Интересно…

Нойстиц чуть замедлил шаг, дождался ее. Головой мотнул на солдат и, одними губами, шепнул:

— Не здесь.

Анни не спорила. Видно, профессор попросил ее отправиться сюда совсем не зря. Пусть их, самой Анни и девочек, всего пятеро, но раз надо, то они сделают все необходимое.

Берлога не выделялась чем-то особенным. Таких объектов Анни видела немало. От дублирующего завода Трондхейма, где никак не получалось собрать атомные заряды и до Биврёста, где все шло куда лучше. Биврёст Анни откровенно восхищал стройными телами ракет и округлыми летающими дисками, прячущимися под маскировочными сетями. И что, что их немного? Анни, казавшаяся большинству своих командиров недалекой исполнительницей, превращавшейся в натурального зверя на заданиях, себя ощущала иначе.

Инженерная мысль казалась ей куда лучшим выходом для окончательного решения войны, чем все мистические практики Аненербе, отдающие сотнями литрами крови и тысячами жизней, потраченных ради каких-то глупостей. Здесь, в Берлоге, она видела настоящее будущее, не замшелое прошлое, лезущее из книг с кожаными листами и жертвоприношений, а науку, сталь, препараты и подопытных. Ей нравилось.

— Ваши подчиненные могут подождать нас в комнате отдыха для часовых. — Нойстиц показал на незаметную дверь, утопленную в панели, закрывающие бетон. — Там есть завтрак, кофе, удобные кровати, если захотят отдохнуть. А вас прошу ко мне, нужно переговорить, Анни.