Родиной призванные<br />(Повесть)

Ранним утром из Сергеевки шла крытая немецкая машина и наскочила на мину. Немцы поняли, что дорога заминирована и в других местах. Тогда они пришли в село и выгнали на поиски мин все население. В том числе и Полукова с Поворовым.

Трое мужчин решили пустить по дороге лошадь с бороной — на длинных вожжах, чтобы от взрыва не пострадал правящий ею человек. Но тут подошел солдат с миноискателем и, видимо, не доверяя крестьянам, сказал, что сам проверит дорогу.

В это время из Деньгубовки шел обоз с картошкой — немцы забирали продукты в глубинных селах. Совсем недалеко от передней лошади миноискатель показал, что здесь заложена мина. Надо было осторожно отвести лошадь от опасного места, чтобы снять найденную мину. Крестьяне побоялись подходить. Тогда немцы стали толкать людей прикладами:

— Вперед! Вперед! — кричали они.

Поворов и Полуков, видя, что могут быть большие жертвы, остановили крестьян и сказали, что выведут лошадь. Поворов встал с одной стороны дороги, Полуков — с другой. Но посреди дороги была запрятана вторая мина. И едва лошадь, которую Полуков взял под уздцы, сделала шаг, как мина взорвалась. Лошадь с возом подняло в воздух и отбросило в сторону. Полукову оторвало ноги и часть туловища. Поворов же был убит взрывной волной».

Подбежали полицейские и гитлеровцы, сопровождавшие обоз. Они прежде всего сняли с Поворова новые сапоги, взяли часы…

Крестьяне стояли в стороне.

— Полицая убило! — шепнул кто-то.

— Ну и черт с ним, — с чувством гадливости ответил какой-то бородач. — Кобылу вот жалко.

— И-и, совсем молодой, — всплеснула руками женщина, печально глядя на Поворова.

— Елизар-то наш, Елизар, — заголосили бабы.

Гитлеровцы разогнали людей, взяли подводу и, положив на нее тела убитых, отправили в Сергеевку.

В дом к Поворовым прибежала Анюта Антошенкова, вся в слезах. Она сказала только два слова:

— Костя убит…

— Боже мой! Господи! — всплеснула руками мать. Лицо ее словно окаменело, только из глубоко посаженных глаз текли слезы.

Родители Константина Поворова взяли лошадь и вместе с Анютой помчались в Струковку. Но Костю они там не нашли.

— В Сещу их повезли, — ответил полицай.

Только к вечеру удалось узнать, где тело Кости. Они приехали в Сергеевку, но было уже поздно. На кладбище их встретил свежий холмик: Поворов и Полуков были похоронены в одной могиле на Сергеевском кладбище.

Анюта бросилась искать пиджак. Где он? — Ведь там шелковка. А если фашисты обнаружат ее?

Но к кому бы она ни обращалась, никто в Сергеевке не мог сказать, где одежда Поворова. Родители в страшном отчаянии вернулись домой. Мать заперлась в чуланчике и долго-долго сидела там, глядя сухими глазами в темноту.

Глава четырнадцатая

Внезапная смерть Поворова острой болью отозвалась в сердце Данченкова.

«Если найдут мою справку, начнется разгром подпольной группы. — Эта мысль продолжала тревожить командира бригады. — А не направить ли дядю Колю искать пиджак? — думал он. — Пожалуй, не годится. Об этом может узнать кто-либо из агентов СД или гестапо. Возможно, полицейский, взявший пиджак, починит его и пропьет в первом же на его пути селе».

И все же Данченков послал дядю Колю выяснить кое-что, и в первую очередь — у родственников.

Анюта на третий день после гибели Поворова узнала от Коржинова, что пиджак погибшего и все его документы попали в канцелярию СД. Ни чехи, ни поляки там ни с кем связей не имели. Дядя Коля прекратил поиски, предупредил Морозову и Сергутина о необходимости усилить конспирацию.

Подпольная группа была потрясена неожиданной гибелью Поворова. Все понимали, что среди оставшихся нет человека, равноценного Константину.

Но, как и прежде, в Бельской действовала подпольная квартира Марфы Григорьевны Поворовой.

Мать Кости продолжала отдавать разведчикам все тепло своей большой души, заботилась о них как только могла, принимала и разносила мины, листовки, выясняла через своих детей обстановку на авиабазе. Мать продолжала бороться.

Глубокой ночью в кабинете Вернера собрались по тревоге его ближайшие сотрудники. Черному Глазу повезло. Он успел забрать у полицейских одежду и документы Поворова. Опытный разведчик распорол пиджак и обнаружил шелковку.

— Вот она, вот… — потрясал ею Вернер. — Прозевали! Ослы, бездельники! Поворов — разведчик отряда имени Чапаева. Подписана командиром Данченковым. Это — Коршун! Главарь самой крупной банды. — Вернер побледнел, глаза его сверкали, шея раздулась.

Офицер гестапо, стараясь быть спокойным, заметил:

— Позвольте, оберштурмфюрер… Отряд Коршуна, по сообщению нашей печати, уничтожен.

— Я таких сведений не давал. Не да-вал! Понимаете? Не да-вал. — Вернер дышал прерывисто, часто. — За пропаганду я не отвечаю. А вот вашей службе надо быть усердней. На крупнейшей авиабазе оказался большевистский резидент… Вы все… вы понимаете, что случилось? — И окинул холодным взглядом гестаповца.

Тот сгорбился, наклонил голову, обнажив худую прыщеватую шею.

Вернер дышал все еще судорожно, губы его дрожали, он терял обычное хладнокровие. Налил стакан воды и, отпивая мелкими глотками, продолжал: