Родитель «дубль два»

Есть! Петр заметил выхлоп справа, на два часа, чуть выше. Прибавил и вышел вперед. Затем Тагир щелчком подтвердил, что цель видит, а Петр уже в вираже и выпускает закрылок, уравниваясь по скорости с «Хаукер Харт». Щелчок подсветки на прицел, кольцо которого загорелось слабым зеленоватым светом. Огонь! «Харт» сбрасывает бомбы, переворачивается и переворотом уходит вниз, впереди еще один, а сзади проносятся трассы: открыл огонь Тагир. Щиток подобран, обороты, облегчен винт, две машины сближаются, на хвосте у бомбардировщика пляшет огонь, но он идет в сторону машины Тагира, маленькая заминка у стрелка, видимо заметил наш самолет, дистанция еще велика, но стрелок открыл огонь. Петр маневрирует ногами и руками, меняя угол атаки. Пилот «Харта» сбросил бомбы и пытается с переворотом уйти вниз, но верткий «ишак» крутнулся быстрее и открыл огонь. Пулемет замолчал, летчик стал резко бросать «Харт» из стороны в сторону. Заговорили пушки «ишачка» практически в упор. И резкий рывок наверх, уворачиваясь от оторвавшегося верхнего крыла биплана. Оператор передал, что видит только две отметки целей. Первую машину обнаружили на льду озера. Они сели и немного отбежали от нее. Петр отстрелялся по стоящей машине, и она загорелась. Тагир зажег навигационные, ждет подхода Петра. Они меняют канал, чтобы сбить противника с толку. В наушниках раздается: «Урха УРРРР» – это кричит довольный Тагир и раскачивает машину, у которой горят навигационные огни. Петр пристраивается сзади. Они на обратном, вокруг никого. Почему-то ни один не воспользовался ракетами. Через пятнадцать минут Петр сел и выпустил в небо две короткие очереди. Тагир уже выключил двигатель, носовые в этом случае не стреляют.

На «земле» – проблемы! Заканчиваются «посадочные ракеты», пиротехнические патроны для посадочных фар, Кузнецов и Ухов их сожгли все за один вылет, на складах в «армии» их нет. Тут вообще ничего нет. Пришлось отправлять в командировку одного их техников, ибо на двух машинах их осталось по 12 штук, на два вылета, а у двух других: по 18 на машину. После вылета все собрались в «кают-компании», в новой землянке, точнее в прикопанном домике-срубе. Все из-за почвы, на глубине чуть больше полуметра «строители» уткнулись в скальное основание, вот и собрали то, что получилось, благо что на заставе бревна были. «Обслуживающего персонала» нет, вместо такового задействованы «скучающие фотографы», которые не слишком довольны переменой сферы деятельности. Кузнецов им пообещал урегулировать проблему, как только появится место для расселения авиаэскадрильи 47-го корпуса. Даже ночью был слышен шум работ аэродромной роты: в двух палатках продолжали разогревать почву и углублять землянки. Перелет эскадрильи намечался на конец недели.

– Их на завтрак все равно подменить придется, надо произвести аэрофотосъемку обоих дорог в Суомуссалми. В конце концов, мы – разведчики, а не ночные перехватчики.

– А сколько машин пойдет? – спросил сержант Стариков, командир фотографов.

– Все четыре готовьте.

– Что задумал, Петя? – обратился к нему с вопросом Леша Ухов, передав Петру раскрытую пачку твердого печенья и банку с мандариновым джемом. Петр добавил заварки, сахару и кипяток в эмалированную кружку.

– Начальник заставы сказал, что всех гражданских финны отселили, еще до начала войны.

– Ну и?..

– А жрать после вылета все равно хочется! – Петр показал рукой на потрескивающую печку. – Пролет звена вдоль дороги подозрения не вызовет, они ж не в курсе, что мы – разведчики. С виду: мы – истребители. А снимать будем по очереди. Сначала обработаем две эти дороги, потом займемся дорогами на Кайанине. Надо найти белофиннов, и воевать станет чуть полегче.

– Откуда ты у нас такой умный! – капитан потрепал Петра за макушку. – Отлично придумано! Ну, что, перебираемся спать?

Спали они пока в палатке с круглосуточно горящей печкой, не раздеваясь, в кожаных штанах и куртках, и даже шлемофоны не снимали. На улице около 23 градусов мороза, антициклон еще не пришел. Их было мало, всего 24 человека, имевших 8 пушек, 8 пулеметов и 32 пусковые установки для эРэС, не считая личного оружия. Они не могли изменить ход войны, но каждый из них старался приблизить день победы.