Родитель «дубль два»

– Готовность номер два была объявлена в 23.30 в субботу шестого июня. По этой команде была включена штатная РЛС «Наяда», и ее операторы были переведены на круглосуточный режим. Личный состав звена оставался в комнатах отдыха, готовым к вылету. Технический состав подготавливал технику к вероятному вылету. Так как тревога была учебной, то заменяли штатные боеприпасы на холостые. Воздушное пространство было чистым, в зону нашей ответственности никто не входил до 03.11 седьмого июня 1941-го. Самолеты появились на высоте девяти-десяти километров, на запросы не отвечали. Я объявил боевую тревогу и, согласовав с дежурным на СКП майором Хабаровым вылет, произвел взлет имеющимися пятью ночными истребителями ЛаГГ-3. При подходе к цели были обнаружены 27 самолетов ДБ-3ф, которые шли с потушенными АНО и не отвечали на запросы. Классифицировали их как учебную цель, произвели пять заходов. Атаки проводились из мертвых зон бомбардировщиков до полного израсходования имеющихся огневых средств. Стрелки бомбардировщиков вели ответный огонь холостыми выстрелами.

– Почему учебные цели не были обнаружены при пролете к Грозному? – задал вопрос Штерн.

– Этого я не знаю, еще раз повторяю, РЛС работала на максимальной дальности, периодически просматривая ближний сектор. В нашу зону никто не входил в радиусе 250 километров.

– Все правильно, товарищ Штерн. О наличии у училища этой станции нам было известно, курс был проложен так, чтобы не быть обнаруженными. На отходе специально изменили маршрут, чтобы проверить готовность войск и в районе Ростова. К сожалению, готовым оказалось только Ейское училище. Остальные никак не отреагировали на пролет большой группы самолетов, – сказал Смушкевич. – У всех одна отговорка: по шумам определили, что самолеты наши. А то, что группа скрывается и не несет огней, никого не насторожило. У меня вопрос к товарищу старшему лейтенанту? Вы сказали, что использовали самолеты ЛаГГ, а нам товарищ Акуленко доказывает, что самолет ЛаГГ для ночных полетов не приспособлен.

– Совершенно верно. В основной «первой» серии у него отсутствует соответствующее навигационное оборудование. У нас две машины нулевой серии с нагнетателями ТН-2. Так как эскадрилья и звено разведывательные, то без этих приборов не обойтись, мы в облаках и ночью летаем часто, то три машины были дополнительно оборудованы приборами с И-16р. Но у них нет нагнетателей, и они имеют значительно меньшую высотность. Непосредственно серийный И-16 зачастую тоже не имеет этих приборов, поэтому в отражении ночного налета приняли участие не все имеющиеся самолеты.

Его «пытали» достаточно долго, ведь работало именно его звено, остальные подтягивались к бою поодиночке, без строя, и атаковали один, а не пять раз. Но они практически не летали на перехват с помощью оператора РЛС. Само училище локатор не использовало, им «владело» только разведывательное звено. Чтобы прогнать всех, не хватало времени, топлива и соответствующего учебного плана. В самом конце совещания его поманил пальцем Штерн:

– Вы мне очень напоминаете одного человека, который, к сожалению, погиб в Карелии, но у него была другая фамилия.

– Да, у меня была другая фамилия. Эта – фамилия моего отца, та была фамилией отчима.

– Живой?

– Да, чуть не замерз, чуть не умер, но чуть-чуть – не считается, товарищ генерал армии.

– Я тебя заберу к себе.

– Не пойду, у вас нет авиации.

– Будет. Готовься!

Но 26 июня его, Смушкевича и многих других среди командующих не стало. Вызов от него пришел 24-го, но мы к этому времени поменяли командование: вместо флота стали относиться к учебным заведениям ВВС РККА, командовать нами стал генерал-майор Иванов, бывший начальник Качи, который за день до этого издал приказ, запрещающий перевод инструкторов авиашкол в действующую армию без его личного на то разрешения. Андреев Петра не отпустил, даже разбираться не стал, потому, что у него высилась гора рапортов о переводе, вызовов от старых знакомых и тому подобное. Отправили в Москву отказ с его основанием, рекомендовали обратиться к Иванову.

Срезали весь учебный план, ввели жесточайшие нормы на горючее, курсантов и инструкторов перевели на новый паек, летный теперь выдавался только в летный день. Со все возрастающим напряжением прислушивались к громкоговорителям с голосом Левитана. По сводкам Совинформбюро все люфтваффе уже пару раз уничтожено, а враг все прет и прет. 27 июля Октябрьскому позвонил сам Сталин и напомнил ему, что за оборону Николаева он несет личную ответственность, что он, Сталин, не видит взаимодействия между флотом и частями Южного фронта Тюленева, которому «передали» из Юго-Западного фронта две армии (всего-то!), 6-ю и 12-ю, находившихся на грани окружения.