Родитель номер два

Наверное, в другое время Марка смутили бы такие слова и он не нашелся бы что ответить. Но сейчас перед ним стояла его дочь, и ставки в этой игре вообще были очень высоки. Поэтому он ощутил внезапное вдохновение, порыв, и слова нашлись сами собой.

– От нас зависит наше поведение, – сказал он твердо. – От нас зависят наши поступки – это не так уж мало. А от наших поступков, может быть, зависит судьба задуманного вторжения. То есть судьба всего человечества.

Марк обвел рукой окрестности: засыпанный снегом лес, сугробы землянок, из которых торчали дымящиеся трубы.

– Все это – наша планета, – сказал он, чувствуя, как от волнения сдавливает горло. – Нравится она нам или нет, но это наша родная планета. И мы оказались здесь и сейчас не случайно. И отвечаем не только за человечество, которое живет сейчас. Нет, мы ответственны и за прошлые поколения, за всю славу человечества минувших веков.

Пусть лучшие времена людей на Земле канули в прошлое и сейчас мы находимся в жалком состоянии, но все равно мы – единственные наследники славы Земли. И если какие-то пришельцы сумеют воспользоваться нашим жалким состоянием и захватят Землю, какой позорный конец это будет для человечества!

– Но что мы можем сделать? – жалобно спросила Аврора. – Ты, и я, и еще Павел…

– Мы должны сделать все, – ответил Марк. – Все, что в наших силах. Все, что необходимо. Кроме нас это сделать некому – так уж вышло.

Аврора не сводила с него глаз, а когда Марк закончил, вдруг тихо сказала:

– Папа, я горжусь тобой.

– Не называй меня папой, – одернул ее Марк. – Что за архаика, сколько можно? Говори «родитель номер два».

Они оба засмеялись.

Идти в Дом радости Марку совсем не хотелось. По рассказам и объяснениям он понимал, что это нечто вроде публичного дома, а подобные заведения никогда его не привлекали.

В Евразии тоже были публичные дома, но в них собирались только добровольно. Всегда находятся люди – мужчины и женщины, – которых будоражит мысль о том, чтобы отдавать свое тело в общее пользование.

В старину считалось, что в публичные дома идут от безвыходности, чтобы хоть как-то прокормиться. Но потом человечество убедилось в том, что теория ошибочна. Всегда, в любое время существуют и другие способы заработать себе на жизнь. Другое дело, что в течение длительного исторического периода некоторым людям было стыдно и неловко признаться себе и окружающим в том, что единственным и главным их стремлением является секс. Ради возможности заниматься им, покорно отдавая себя, свое тело в пользование другим, эти люди и шли в публичные дома.

С течением времени нравы в обществе изменились и стало уже не стыдным демонстрировать свои естественные, хоть и несколько болезненные наклонности.

Почему бы и нет, если это нравится? Что постыдного в этом, раз это способствует удовлетворению желаний?

Но в городе, как Марку было известно, в публичные дома как мужчины, так и женщины ходили строго по собственному желанию. Для Марка это было неинтересно и непонятно, но никакого внутреннего протеста не вызывало: пусть каждый делает что хочет.

Здесь же, у людей открытого пространства, все было совсем иначе. Женщины содержались в Доме радости против их желания, по решению старейшин, то есть имело место явное насилие. А вот именно насилие и вызывало у Марка, как горожанина, отвращение и возмущение.

Но ему очень хотелось увидеть Алисию, а иной возможности найти ее не было – она почему-то не показывалась на улицах поселка. Эта девушка оставила в душе Марка неизгладимый след. Он испытал с ней самое большое наслаждение в своей жизни. Впервые ему пришла в голову почти крамольная мысль о том, что даже Царство не способно было ни разу предоставить ему нечто подобное. А ведь Царство имеет поистине неограниченные возможности.

Так, может быть, счастье – не в безграничности?

Может быть, удовлетворение желаний – совсем не в безграничных возможностях?

А полная реализация личности – вовсе не в безграничной свободе?

Домом радости заведовал человек по имени Файзулла – рослый толстяк с одышкой и громадным животом, на котором лежала длинная черная борода. Он стоял, загораживая своим телом длинный узкий коридор, идущий по центру землянки. По обе стороны коридора тянулись ряды низеньких дверей – это были отдельные комнаты. В помещении было жарко натоплено: обе печки в двух концах коридора гудели от бушующего внутри пламени.

– Сейчас свободны Лидия, Светлана и Наргиз, – сказал Файзулла вместо приветствия, неприязненно оглядев гостя. – Ты ведь никогда прежде не заходил сюда?

Марк отрицательно покачал головой, оглядывая стены землянки с развешанными меховыми куртками гостей.

– А почему? – подозрительно спросил Файзулла. – Тебе не нравятся женщины? Может быть, тебе нравятся мужчины? Ты ведь из города, а я слышал, что вы там все сплошь извращенцы.