Родительный падеж

— Дорогая моя! Детские садики работают до девятнадцати часов! А то и дольше! Если бы я своего сына забирала сразу после обеда, то не была бы сейчас директором школы! А вы свою слишком балуете! Строже надо! К жизни готовьте! А то принцессу культивируете! А жизнь не пожалеет! Восьмой «Б» без кабинета остался, так, берите журнал, ключи от музея Ленина, там урок и проведете. Но — за порядок отвечаете вы! Идите. Через две недели аттестация, завуч характеристики пишет — зачем вам неприятности?

— Маша! Маш! Я пришла. Домой пойдем?

— Я тебе больше не верю.

* * *

— Бабушка, ну где вы были так долго с Машей? Я уже волноваться начала, вы ж города не знаете совсем.

— Мы были в музее! — первой отвечает Маша.

— В каком музее?! — удивленно переспрашивает Ирина у своей уже старенькой бабушки, которая приехала в гости, отправилась с правнучкой погулять да где-то запропала. — Все музеи в центре, как же вы добрались? Да и не успели бы вы походить.

— Мы были в музее! — топает ногой Маша, а бабушка тихонько заносит что-то в комнату и отвечает уже оттуда:

— Ира, мы там встретили твоих соседей сверху, они обещали зайти на ужин, просто так, пообщаться… То я быстренько вареничков сделаю с творогом, ладно?

— Бабушка, а чего это ты должна еще и соседей кормить? Что-то я ничего не понимаю. Пусть заходят, конечно, мы с Татьяной и Генчиком дружим, но странно как-то.

— А мы вместе в музей ходили. С тетей Таней и дядей Геной! — снова вставляет слово Маша.

— Бабушка?! — Ирина заглядывает в комнату. — Где вы были?

— Мы были в музее! — Маша дергает маму сзади за юбку. — Там красиво-красиво! А такой большой дядя с бородой дал мне вот что — значок! Только зачем-то голову водой намочил. — И она вытягивает из-за пазухи крестик на веревочке и показывает маме.

— Ну… вы даете… — Ирина разводит руками.

— Маша, иди-ка мыть руки, будем вареники лепить! — говорит прабабушка, а когда Маша удаляется, старушка невинно смотрит на внучку, повязывая белым платком седые волосы. Ее глаза, добрые и с хитринкой, улыбаются, и от них расходятся лучи маленьких морщинок. — Ну, Ирочка, сколько уже можно — ребенок до сих пор живет некрещеный! А про музей — это чтобы она всем не понарассказывала, а то будет тебе в школе, как узнают… Не сердись, деточка. Оно не помешает. А Татьяна с Геной согласились быть крестными. Пусть зайдут, надо это отметить.

— Ой, бабушка… Ну, не ожидала я от тебя такой фантазии! Прямо Штирлиц во вражеском стане! — засмеялась Ирина. — Ну, покрестили и хорошо. Кто знает, может, оно и правда для чего-то нужно. Мы пионеры-комсомольцы в этом ничего не смыслим. Наталья со своей бабушкой Николку крестили в костеле, бабуля у нее католичка. Да еще и родились наши детки почти на их Рождество. Ну да ладно уж. Думаю, не будут ругаться из религиозных соображений?

Женщины рассмеялись. Маша вышла из ванной комнаты, показала чистые руки и повела прабабушку в кухню, потому что таких вареничков, какие умела делать старушка, не готовил никто.

* * *

— Ир, ты куда? Чего тебе не спится?

— Да сейчас я, Антоша, только выйду на балкон и гляну. Что-то там, на улице, все гудит да гудит.

— Все тебе не так! Спала бы, сколько до утра осталось, вон уже светает, а ты бродишь… И что там? Холодная, как жаба, прижимайся, погрею. Халат на рубашку не могла надеть?

— Знаешь, Антон, что-то такое странное — вертолеты летят куда-то на север, а по улице едут зеленые военные машины, раз штук пять, потом еще и еще. Как-то страшно. Может, пойдешь глянешь?

— И что изменится? Который час, Ир?

— Пять скоро.

— Ну, ты даешь! Сегодня ж суббота! Так, лежи-ка тихо! На малую смотрела? Укрыта?

— Да укрыта.

— Вот и спи! И мне дай выспаться, выходной же!

Дальше день пошел, как день. К Ирине с Антоном заехали кума Наталья и кум Игорь с крестником, все собрались, папы усадили на шеи Машу и Николку и двумя семьями направились к троллейбусу, который ехал на Крещатик, — просто так, погулять по весеннему центру города, купить детям воздушных шаров, поесть мороженого. Погода чудесная, каштаны расцветают, тюльпаны на клумбах алеют, воробьи верещат — почему бы и не отдохнуть?

Уже возвращаясь с прогулки, уставшие, но счастливые, взрослые уселись на парапете фонтана, недалеко от главпочтамта, и, угомонив детей и пристроив их у себя на коленях, улыбнулись фотографу, чтобы остаться такими навсегда.

— Вот, возьмите сдачу! Адрес я записал, фото вышлю в понедельник. Вот мой телефон, вдруг не получите за неделю — звоните. Какое у нас сегодня число?

— Антон! Какое число сегодня?

— Двадцать шестое.

— Так и запишем — двадцать шестое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

* * *

— Ир, привет! Это я, Наташа. Новости есть? Никто ничего не знает, но ходят разные сплетни. Кто по приемнику поймал заграницу, кто от «органов» узнал. Так тревожно. Не советуют гулять подолгу с детьми.

— Да я тоже слышала, Наташенька, кто ж его знает, что делать? Будто ее не видно и никак не ощущается, но мало ли… На работу хожу. Готовимся к экзаменам. Вся информация на уровне слухов.