Родительный падеж

Вечеринка по поводу Восьмого марта на работе у Ирины уже заканчивалась. В офисном коллективе из двенадцати человек — семь женщин. Собираются так «неформально» нечасто, разве что на Новый год и на Восьмое. Поздравления, цветы, небольшая премия, стол, бутерброды, свои огурчики-помидорчики, шпроты, фаршированные яйца, колбаска, чай, домашняя выпечка, шампанское-водочка-тосты единят трудовой коллектив. Он, зародившись одним из первых кооперативов, продирался, наперекор всем трудностям, к воплощению мечты директора Степана Лозового — сети производителей и реализаторов цветочной и садовой продукции.

Шеф был лет на пять старше Ирины, успел уже испытать разного, имея за плечами высшее образование и даже кандидатскую степень, как и ее Антон, но откуда-то взялись у него движущая энергия и воля к победе. Начинал с собственных теплиц и ранней редиски, потом завел контакты с поляками, венграми, французами, которые импортировали в страну семена и посадочный материал, учился у тех, кто уже наладил подобное дело, спотыкался о таможенные и налоговые преграды, но шел с коллективом вперед.

— И как у вас на все хватает сил, Степан? — спросила Ирина, расставляя после вечеринки посуду в шкафчике и видя, как шеф еще просматривает бумаги на завтра, вместо того чтобы ехать уже домой.

— Да просто однажды я дал себе слово, что выберусь из злыдней, потому что мы с семьей достойны лучшего. И, как видишь, уже сдвинул кое-что в жизни, — улыбнулся шеф. — История и грустная, и смешная. Рассказать?

— Конечно! — Ирина закрыла шкафчик и присела на стул через стол от шефа, хоть и время уже домой, но не каждый день он, затурканный, хотел поделиться личным.

— Не тебе, Ира, рассказывать, как мыкали горе дипломированные сотрудники разных научно-исследовательских институтов, считая, что раз уж выучились, то государство это оценит и их обеспечит. Сама знаешь, на какие разные пути они стали, осознав, что как раньше уже не будет и надо что-то решать самим. Многие умные головы отправились за границу, да и сегодня едут, кто-то пошел не по специальности, кто-то по польшам-турциям с торбами, кто-то по рынкам, а кто и запил. Некоторые, правда, до сих пор гордо и преданно сидят на кафедрах, но для меня секрет, на что живут они и их семьи. Меня жизнь выкинула из НИИ на базар.

— Бывает. Антон тоже попробовал, но не смог, пошел в таксисты. Утешался тем, что даже русское дворянство в эмиграции в Париже когда-то так зарабатывало на жизнь, — вздохнула Ирина.

— С горечью в душе стоял я на рынке, торгуя какой-то второсортной импортной обувью и стыдясь смотреть в глаза покупателю. Знал цену хозяина, ниже которой нельзя продавать, а если выше — то уже в свой карман. Но как же не уступить, когда просят, когда покупатель такой же, как и я, считает те бумажки и думает, на чем бы сэкономить? Не мое это было — торговля, но хоть какой заработок, потому что институт не платил уже полгода. Стою, зима, валенки, топаю ногами, рукавицами листаю книжку, пока покупателей нет, чтоб не так грустно стоять было… А тут как-то звонит мой одногруппник Юрий, говорит — караул, выручай, приехали иностранцы, немцы-французы, по поводу закладывания основ общего бизнеса, а переводчица заболела. Ну, просит помочь, потому что когда-то родители ремнем научили меня языкам, да и в производстве соображаю, я же технарь. Я и согласился — хоть какой свежий ветер в жизни базарного торговца с ученой степенью! Отпросился на три дня у напарника, подался в переводчики. И знаешь, будто свежего воздуха вдохнул. И понимаю, что без привычки делаю какие-то грамматические ошибки, но так стараюсь, что аж сердце колотится, — и тема интересная, и люди такие улыбчивые, расслабленные, не то что наши с печатью сотен проблем на лицах. Все остались довольны переговорами, благодарили, да еще и заплатили хорошо, как для тех времен.

— Понимаю. Мне когда приходилось работать с гуманитарными миссиями, такие же ощущения — будто какая-то подзарядка посреди трудного перелета.