Родиться Царём

— Дядя Митя, дядя Вася, дядя Толя, дядя Модест, обращаюсь к вам всем персонально. Колбаса и вино это дело не плохое. Но вы не забывайте, что мне в следующем месяце будет положена получка, но так, как основной материал для осуществления производства у нас отсутствует, я её вряд ли получу. Так, что у меня к вам просьба будет такого характера: — либо вы мне отстёгиваете среднею заработную плату кровельщика четвёртого разряда. А это двести восемьдесят рублей и я тихо жду, когда вы раздобудете пропитый вами рубероид. Либо завтра мы катаем на крыше рубероид. А где вы его раздобудете, меня это не волнует. Если мои условия для вас не приемлемы, завтра утром на оперативке, я приглашу на объект главного инженера или прораба. А то я смотрю, вас закинули в село и за всё время, сколько я с вами работаю, ни один начальник не навещал. Первое сентября не за горами, а вы важный для школьников объект нагло пропиваете.

В словах Олега было столько уверенности и твёрдости, что никто не засомневался в его намерениях.

Один только Черныш возмутился:

— Комсомол, ты совсем обнаглел. Ободрал нас всех до — гола, как вахлаков так ему ещё деньги подавай.

Олег обернулся назад и, убедившись, что поблизости никого нет из других строительных бригад, возразил Чернышу:

— Вы уважаемый кивала, не путайте работу с игрой. Лучше откройте КЗОТ и там, на первой странице написано, что самое дорогое, у человека руки! Я один разгружал эту машину с рубероидом два часа, и никто из вас не удосужился мне помочь. Но, как вам приспичило пропить его, вы за пять минут его закидали в кузов самосвала и мне даже не предложили сто граммов выпить. А почему? Отвечаю, — вы все поголовно здесь рогатые шершни и жлобы.

Кровельщики упорно молчали — крыть было нечем.

Да и за короткий срок они стали уже побаиваться новичка. Что ему там взбредёт в голову. А на скамью подсудимых никто не собирался садиться.

После небольшой паузы Ломоносов всё — таки не выдержал и с обидой выдал свою тираду:

— Ты комсомол, давай не обзывайся, мы тебе в отцы годимся. Лучше будет всем нам, если мы у порога договоримся? Сам подумай, в какое мы неловкое положение попали. Давай сделаем так — у тебя холодильника наверняка нет? Обзавестись ещё не успел, если недавно приехал в наш город.

Олег делал вид, что внимательно его слушает, а потом начал подмигивать одним глазом.

Митька, принял эту выходку как насмешку и от напряжения прервался, затем прокашлялся и продолжил:

— Тебе сейчас живется тяжело ни родных, ни знакомых. Видим, что на обед ты берёшь огурец, яйцо и плавленый сырок. С завтрашнего дня мы тебе ежедневно будем на протяжении месяца поставлять по палке колбасы и килограмму любого мяса. А свою зарплату ты всё равно получишь, не переживай.

Олег притворно задумался:

— Предложение конечно заманчивое, — ответил Олег, — надо подсчитать, что буду я иметь от такого предложения, а в какую сумму вам это выльется мне без разницы. —

Дорогой взял карандаш и быстро начал подсчитывать, озвучивая для всех цифры:

— И так в месяце у нас в среднем двадцать два рабочих дня. Палка колбасы пять рублей, получаем сто десять рублей. Мясо три рубля, — беру по рыночной цене, — получается шестьдесят шесть рублей. Сто десять плюс шестьдесят шесть, равняется сто семьдесят шесть рублей, а где ещё сто четыре рубля? — недовольно обвёл он всех вопросительным взглядом. — Нет, так не пойдёт, — отрицательно замотал головой Олег. — Если вы мне в конце месяца к свадьбе ещё достанете самой дорогой колбасы десять палок, то я согласен. Только смотрите, не вздумайте отравить её. А то у вас в городе поговаривают, что Екатерина вторая раньше ссылала сюда всех колдунов и чернокнижников. Всякого можно ждать от местных людей.

Косарев, с Митей словно сговорившись, одновременно закашляли, а Модест изучающим взглядом наблюдал за только что объявившимся новым лидером в звене, не предвкушая ничего хорошего для старых кадров. Черныш же не сразу понял, слова Олега, а когда до него дошло, он бросил от злости на землю державший коробок спичек, раздавил его ногой, и почти с обидой произнёс:

— Мы все из ближайших деревень родом. Родились в голодные годы, в школах не обучались. В войну мёрзлую картошку, да бурак выкапывали и ели. И никогда не слышали ни о каких колдунах. Отравить бы тебя не мешало за такие слова, но мы на это не способны. Ладно, будет тебе колбаса дорогая, — заверил он. — Но ты когда женишься, не забудь поставить нам четверть самогона.

— Это без проблем, — пообещал Олег и протянул Кашину пятнадцать рублей. — Пойдёшь в магазин купишь всем вина и мне бутылку марочного. Это от моего столика, — загадочно улыбнулся он всем.

Этим жестом он чуть оживил проигравших мужиков, но их злость и негодование, не ускользнули от его глаз. Как они не пытались маскировать свои чувства, но наделённый острым умом Олег это заметил.

Так — как у Черныша в этот миг ненавистно загуляли по скулам желваки, а звеньевой никак не мог укротить раздувшие ноздри своего неформального носа.

***