Родиться в Вифлееме

Можно смириться. Заснуть. Надеяться, что, пробудившись, я все буду помнить. Ночь не пугает, не давит, ласково убаюкивая, уговаривая. Но я боюсь довериться одной надежде. Я боюсь, что закрыв глаза, я погружусь в вечный сон. Что ночь останется со мною навсегда. Я боюсь остаться в ночи потерянным, забывшим все и всех. Мыслям не может быть больно, — но моя жизнь, отсеченная, утраченная суть — все это причиняет почти физические муки.

И потому я борюсь. Не сдаюсь. Не отступаю. Упрямо раз за разом отвечаю «нет».

Я не знаю, что нужно делать. Не могу даже полагаться на интуицию: нет ни ощущения ошибки, ни уверенности в правильности поступков. Есть лишь я и ночь. И я делаю, единственное, что мне остается: стягиваю, собираю все мысли, дрейфующие в ночи, сжимая в плотный комок. Я гашу все, кроме одного страстного желания: раздвинуть окружающую меня завесу.

Увидеть. Вспомнить. Обрести себя.

«Спи!!!» — в образах звенит отчаяние. — «Спи! Спи!»

Ночи страшно, — что бы это не значило. Ее долг, ее миссия не выполнена. Она не пытается остановить меня — возможно, не может, — но просит не лишать ее смысла существования.

Ее страх, ее боль почти заставляют меня подчиниться.

Почти.

Комок замирает. Не остается иных мыслей, не остается ничего… и вдруг приходит осознание, что этот сгусток — это и есть моя суть. Это и есть я, разбитый, расколотый на сотни, тысячи осколков.

Я пытаюсь собрать осколки в одно целое, соединить их — и не могу. Не могу понять, как. Не могу понять, не могу увидеть, что на осколках.

Я пытаюсь дотянуться до скрытого в них, но везде мои касания будто натыкаются на сплошную стену. Мне становится все труднее держать их вместе, труднее заставлять концентрировать на желании освободиться, вспомнить. Труднее отгораживаться от панического зова ночи.

Я делаю последнее, кажущееся самому себе запредельным, усилие — и вдруг один из осколков поддается, раскрывается навстречу. Мне даже кажется, что он только и ждал подходящего момента, чтобы принять меня.

Потом приходит свет.

Потом приходит боль.

Я падаю в многоцветный вихрь, рвущий на части с таким трудом собранную мою сердцевину, мою суть. Я пытаюсь кричать — и не могу: мне нечем кричать, нечем говорить. Я пытаюсь остановить распад, удержать себя — и вдруг я становлюсь вихрем. Ураган вокруг меня. Ураган во мне.

Я — ураган.