Родиться заново в Париже. Как научиться французской легкости и обрести счастье

Эту неделю я хотела провести в уединении и покое и потому не выезжала в город, а продолжала гулять вдоль набережных или просто читать на лавочке в тени высоких платанов набережной Луары, роняющих свою листву в воды Виллетского бассейна, самого большого искусственно созданного водоема, где канал Сан-Мартен впадает в Уркский канал. Это место мне особенно нравилось. Там было так спокойно и безлюдно. Казалось, что все вокруг заняты делом, а одна я, сумасшедшая иммигрантка, в рабочий день бездельничаю.

В один из таких дней на лавочке за чтением книги мне показалось, что мои мысли немного успокоились. Со всей этой бесконечной беготней, стрессом, переживаниями я так давно не прислушивалась к себе. Воспользовавшись небольшой передышкой, я решила попробовать заглянуть внутрь себя, отбросив все лишнее, понять свои внутренние потребности. Без излишнего анализа и раздумий – просто чистый поток мыслей, приходящих первыми.

Вот я и совершила этот огромный шаг – переезд. Если отбросить всякие условности типа денег и хороших оценок в бизнес-школе, чего же мне хочется получить от этой жизни, от Парижа?

Мне хочется, чтобы этот город помог мне обрести дом – и физический, в виде настоящего собственного дома у моря, и духовный, в виде моей большой семьи. После стольких лет переездов, съемных квартир и неудавшихся романов я хочу обрести наконец свое пристанище. Наверное, потому, что «домик в деревне» из детства, являющейся той незыблемой основой, стержнем, на который всегда можно было опереться в минуты душевного блюза, был в какой-то момент мной утерян, и теперь, чтобы обрести душевный покой, мне нужно было создать этот самый дом для своих будущих детей и таким образом – для себя.

Но до этого предстоит еще долгий путь. А пока я хочу работать в индустрии моды. Не знаю, почему. Наверное, потому, что главная мировая столица моды к этому располагает. Я представила себя красивой уверенной женщиной, в дорогом пальто и на шпильках, бегущей по парижской улочке после удачного рабочего дня домой, где меня ждет любимый для совместного ужина. Мы открываем бутылочку красного и любуемся видом из окна, а там так замечательно сверкает Эйфелева башня. Я – настоящая парижанка! Я хочу много путешествовать, я хочу открыть для себя эту прекрасную страну. А главное – я не хочу больше стресса. Я не хочу больше никого из себя строить, я хочу быть самой собой. Я не желаю больше метаться в поисках, я мечтаю обрести гармонию. Но сначала надо закончить учебу, а потом найти и получить рабочий контракт и рабочую визу…

Когда мне показалось, что план на ближайшее будущее готов, я со спокойным сердцем направилась обратно к дому, где меня ждал ужин с моими соседями и сладкий сон на пути к новому дню.

Я люблю тебя… Я тебя тоже нет [5]

Еще в Москве у меня была мечта съездить на парижский воскресный рынок.

Я отыскала в «Гугле» один из ближайших к моему дому рынков и отправилась туда пропитываться типично французской атмосферой. Я бродила между торговыми рядами, получая истинное эстетическое наслаждение от прилавков с прекрасными свежими овощами и фруктами, сырами и колбасами, но не решалась ничего купить. Во-первых, к каждому прилавку стояло огромное количество покупателей, а во-вторых, я со своим английским явно не вписывалась в антураж. Подойдя к палатке с сырами, я зачарованно рассматривала эти произведения искусства и все думала, неужели когда-то наступит тот день, когда я смогу разбираться во всем этом многообразии и сама выбирать несколько волшебных кусочков на десерт к воскресному обеду, ведь французы едят сыры именно на десерт.

Но я еще сохранила русскую привычку соленых завтраков и все же решилась купить кусочек «бри», один из немногих видов сыров, который я знала. Продавщица завернула мне вожделенный треугольничек в бумагу, и я отправилась на улицу Бак в поисках моего второго пункта назначения, куда мне непременно хотелось попасть, – дом Сержа Генcбура.

Как для героя вуди-алленовского фильма «Полночь в Париже» золотой век Парижа относился ко временам Хемингуэя и Гертруды Стайн, так для меня это было время Генcбура и Биркин. Я обожала эту пару – брутального бунтаря Сержа, который мог позволить себе непристойно выражаться с бокалом виски и сигаретой в руках в прямом эфире на телевидении, в паре с невинно-детской Джейн с глазами олененка Бэмби. Они воплощали идеальную пару, вершину стиля и в чем-то даже олицетворяли для меня ролевую модель взаимоотношений.

Дом прятался за исписанной граффити глухой стеной, и я даже вначале прошла мимо него. Оказалось, что он закрыт для посещения, вроде бы по распоряжению дочери Сержа и Джейн – Шарлотты, известной французской киноактрисы. Я разглядывала граффити и думала, что вот даже такая красивая женщина, как Брижит Бардо, страдала от любви. Будучи замужем, она так и не дала развиться их роману с Генcбуром и позже сильно страдала, наблюдая за его счастьем с Биркин, ведь успела осознать, что это была, пожалуй, ее единственная настоящая любовь в жизни.