Родиться заново

Чувствую лёгкое головокружение, прошу Володю меня пропустить и иду в ванную. Включаю холодную воду и смачиваю сухие щёки и горящий лоб. Шум воды притупляет чувства, а холод немного улучшает состояние. Но голова продолжает кружиться. Я не знаю, сколько времени провожу в ванной, но когда выхожу, Юля и Володя сидят на кухне и разговаривают. Мирно разговаривают. Не хочу возвращаться к ним. Иду в гостиную и сажусь на диван. Решаю, немного посидеть, а как только мне станет лучше, провожу обоих. Голова тяжело гудит. Опускаю её на диванную подушку. Вальтер подходит ко мне и кладёт морду рядом. Глажу его по голове. Тихие голоса, доносящиеся из кухни, убаюкивают. И я незаметно проваливаюсь в крепкий сон, словно кто-то опустил рубильник, отключив все чувства и мысли от питания.

* * *

– Ну? И что тебе ответили?

– Ничего хорошего…

– А поточнее?

– Попал Лёха.

– Вова, не беси меня! То что он «попал» меня не устраивает. Что сказал юрист?

– Пока Марина беременна, и пока ребёнку не исполнится год, суд даже рассматривать не будет Лёшкино заявление о разводе. Да и потом всё может затянуться.

– Да как так?!

– Вот так.

– Так вот на что эта стерва надеялась… Что Алексей никуда не денется. Она ещё и алименты с него тянуть будет. А если это не его ребёнок?

– Не имеет значения. В семейном кодексе для освобождения от алиментов нет такого основания как оспаривание отцовства.

– Что за бред?

– Так ответил юрист… Если настоящий отец не установлен, и обеспечивать кроме матери некому, суд может обязать бывшего мужа содержать этого ребёнка, а также обеспечить супругу и её ребёнка жильём и прочее.

– Эта пиявка никогда не даст развод… – Тяжело вздыхает Николаева. – А будет тянуть до последнего, пока Алексей всё на неё не перепишет.

– Не даст…

– И что делать? Есть идеи?

– Я думаю…

– А это ничего, что я вас слышу, – бурчу я, заходя на кухню.

Не самое лучшее пробуждение – подслушать чужой разговор, к тому же не очень приятный. Несмотря на поздний час, Юлька и Володя ещё не ушли.

– Ты нам нисколько не мешаешь, Надюш, – успокаивает меня подруга. – Иди, спи. Чего проснулась?

Ну не нахалка ли?!

– Пить хочу. – Я облизываю горящие губы. Во рту всё пересохло, что не могу глотнуть.

– Сказала бы, я принесла, – упрекает Юля.

– С Вальтером ещё выйти надо, – шепчу, пытаясь проснуться. Беру стакан воды, который так и остался стоять на столе и залпом его выпиваю.

– Вова уже с ним погулял. Иди ложись. Ты на привидение похожа.

Я оставляю без внимания Юлькин «комплимент» и с удивлением смотрю на скромно сидящего в уголке Владимира.

– Спасибо, – искренне благодарю, потому что не представляю, как бы сейчас пошла на улицу. Мне бы до подушки дойти…

– А вы… – замолкаю на полуслове. Как-то намекнуть, что уже поздно, мне неудобно.

– Надюш, ты ложись. Мы просто разговариваем. Может, ты есть хочешь?

Есть? В одиннадцать часов ночи? И это вечно сидящая на диете Николаева?

Перед Юлькой стоит большая чашка с налитым чаем и открытая банка со сгущёнными сливками, привезёнными мамой от тёти Риты специально для Лёши. Подруга грызёт слайсы, макая их в ужасно калорийный продукт. Может я сплю? Ладно слайсы – их Юлька всегда ела. Но сгущёнка?!

Подруга замечает мой взгляд.

– Мне Вова открыл, – намекает она на жестяную банку. – Ты же не будешь ругаться? Вкуснотища – обалдеть просто! Хочешь? – Юлька опускает пластик ржаного слайса в розетку со сгущёнкой и протягивает мне. Тягучая масса стекает на её палец, и вечно следящая за каждой калорией Николаева слизывает сладкую каплю, млея от удовольствия.

– Нет. Ешь… на здоровье…

Я снова кидаю взгляд на часы: половина одиннадцатого; в окно – темно, значит ночь; на Юльку – вроде та же Николаева; на слайсы – ржаные, низкокалорийные, тоже всё нормально; на открытую банку сгущённых сливок – нет объяснений…

– Юль, а это ничего? – показываю ей на банку и время.

– А! По фиг! Мне Вовчик посоветовал. Прикольно кстати. И чего я раньше так не пробовала?

Так и хочется напомнить, что раньше она кроме листьев салата, половинки яйца и маленькой чашечкой кофе вообще ничего не ела. Не говоря уже о строгом запрете на ужин после шести часов вечера.

Из угла раздаётся смешок. Володя тщательно прячет рукой явно кривую улыбку, пытаясь сохранить серьёзную мину на лице.

– Юль, ты ж потом неделю совсем питаться не будешь, – пытаюсь хоть немного вразумить подругу, которая своими голодовками вполне может довести себя до обморока.

– Не-а! Я «блок калорий» съела, – гордо заявляет эта ненормальная.

Вова закрывает рукой глаза.

– Потом не жалуйся, что я тебя не предупреждала. Вы это…

Я всё ещё чувствую себя неважно, а Юлькины гастрономические извращения вызывают не очень приятные ощущения, напоминающие тошноту.

– Ты иди, спи. Я всё уберу. Не волнуйся.

Вот неправильно это. Хотя на самом деле, мне не жалко, – пусть сидят. Проверяю телефон: пусто. Ни пропущенных вызовов, ни сообщений. Решаю, если завтра не получу никакого известия, буду сама звонить Сержу. Пусть только попробует не ответить! Кладу смартфон рядом, чтобы не пропустить звонок. Слышу тихое хихиканье Юльки, доносящееся из кухни.