Родная афганская пыль

«Три месяца не видел бабу. Попал на чей-то день рождения в Военторг. Посадили рядом с толстенной теткой. Ничего, после пятого стакана приглянулась. Правда, с прапором ушла потом. Видный был мужик, боевой, с точки под Кишимом».

«В женском модуле никак не клеилось. Стали встречаться в кабинете. Тоже несладко – солдаты под окном крутились и наутро как-то странно смотрели. Потом махнули на все – пусть не завидуют».

«За тот год, что я не переспал ни с одной женщиной, готов трахать три года подряд свое бывшее командование самым неестественным образом».

«Выскочили в мае на пикничок с официантками из летной столовой. Пробы негде ставить, а вели себя, как принцессы крови. Да и я хорош, кроме мысли, как о…ть, не было!»

ЧАРС И ДРУГИЕ

Курение чарса (гашиша) среди советских солдат в Афганистане было распространено повсеместно.

Причин для употребления алкоголя и наркотиков на войне хватает с избытком, и они все на виду. Собственно, эти причины и составляют изрядную часть войны. В идеале их можно устранить, но идеальные войны редки и скоротечны.

У гашиша много имен: «травка», «ганжубас», «план», «товар», «анаша», «дурь» (не от слова глупость «дор» – лекарство (дари) и др. И это – лучшее свидетельство его популярности.

Приобрести чарс не стоило труда. Кривыми черными палочками и «блямбами» жирного, отменного гашиша размахивали бачата на всех перекрестках. О цене не стоит и говорить – афганская лепешка (двести граммов пресного печеного хлеба) стоила дороже.

Гашиш – великий кудесник. Водка много проще, и всегда можно поймать выпившего солдата. А тут… Глаза блестят, зрачок расширен? После боевых! Смех беспричинный? Нервное это, товарищ командир! Слюна клейкая? Так жара какая стоит! И пахнет от солдата, как положено: табаком, потом и свиной тушенкой. И ходит он ровно. Мочу на анализ? Так вот этого как раз в Афганистане и не было – не дошла военная медицина. А если бы и было? Родиной не напугать. А на «губе», как правило, нормально кормят.

К сожалению, гашиш обладал одним коварным для воина качеством: он создавал впечатление, что все проблемы решены и вы подобрались к абсолютной истине. Нужно только взять ручку и записать – но зачем, если все и так помнится отчетливо? Когда взорванный «косяк» испарялся в мозгу, истина тоже улетучивалась; однако память об удачном решении оставалась. Нужно было только еще раз покрепче «забить».

Курили анашу, перемешивая с табаком в папиросе или сигарете, используя примитивные кальяны (чилимы). Особо искушенные жевали с чаем.

Гуляла среди политработников байка о том, что моджахеды и их пособники имеют особое задание ЦРУ посадить советских солдат на наркотики. Возможно, но дело в том, что Афганистан со времен ариев на индийской конопле не сидел, а лежал, весьма удобно развалившись. Там еще и педерастия, со времен Македонского, была частью бытовой культуры; отчего бы не это «голубое оружие» использовать в борьбе с СССР?

Офицеры, в массе своей, чарсом не баловались. Возможность выпить водки была всегда, отпуск – сорок пять дней, командировки в Союз – это сбрасывало напряжение. К тому же психика покрепче (за плечами военное училище, жизненный опыт).

Шприцевая наркомания среди военнослужащих срочной службы не прижилась. Укол – это сложно и больно. Чаще других кололись солдаты, находившиеся в постоянном контакте с афганцами (надо сварить, шприц достать, в вену попасть).

Опиум-сырец тоже популярностью не пользовался ввиду его убойной силы и специфики кайфа – «расслабуха, «передоз» – ломом по голове».

Отечественный болеутоляющий препарат промедол (входил в состав индивидуальных аптечек) вкалывали себе только законченные наркоманы, их в войсках было ничтожно мало.

В середине восьмидесятых годов в ОКСВА отчетливо нарисовался героин. В ту пору вдыхали его пары через трубочки из фольги, не то что позже, в Таджикистане, где уже взбалтывали «герыча» с водкой или нюхали наподобие кокаина, деля на «дорожки» и сглатывая горькие соплеслюни.

Лосьоны («Розовый», «Огуречный», «Лесная вода»), «Тройной одеколон» в Военторгах не залеживались, но и особой популярностью не пользовались. Если уж выпить, то водки, кишмишовки (местного самогона) или «Пепси-фанта шурави» – браги.

Воспоминания ветеранов о причинах употребления чарса и его действии, как ни странно, свежи.

«Один из моих прапоров убыл в Союз. Бросил в каптерке почти новую «афганку». Я хотел постирать и носить. Нащупал какой-то шарик. Понятно что! В детстве дали попробовать, но баш стоил полтинник! И никакого эффекта. Решил курнуть «сам на сам». Кашель, конечно, был до рвоты. Бойцы в палатке притихли. А я всю ночь потом смотрел на звезды. Все было правильно. Ну, сам не доставал, но и не отказывался в компании. Одному становилось легко, но грустно».

«В отличие от алкоголя, недостатка в марихуане – афганцы ее называли «чарс» – не было совсем, она была везде; правда, не все из наших ее употребляли, хотя пробовал курить, наверное, каждый».