Родная Чужбина

Опять насмешка на её лице. Как же меня это бесит, так бы схватил её за шею, да стукнул физиономией о стену. Да вот силёнок не хватит, а жаль. А так бы прекрасно её кровь из разбитого носа красовалась на её одеянии.

Вилия закрыла за собой дверь в тренировочной комнате, прислонилась к двери ухом, минутку так простояв, убедившись, что никого за дверью нет, заговорила со мной.

— Ты очевидно думаешь, что тебе всё с рук сойдёт? Можешь тут вытворять всякие фортели, фрол?

— В смысле? — не понял я.

— К примеру. Что это было? Что там устроил во дворе?

Мне не было что ей ответить. Я сам даже не знаю. Чего я добивался? Бунтарский дух во мне огнём душу жёг, или что иное, не знаю. Да и потом, Вилия, не та особа, с которой я сел бы вот так за чашкой чая, пооткровенничал, обсудил наболевшее за дни минувшие. Смешно самому, как представлю эту картину, ей Богу.

— Челак, я задала тебе вопрос! Будь любезен, потрудись объясниться.

Я не знал, что ей ответить. Вроде и молчать тупо, но что сказать? Я даже не мог начать, я не мог подобрать слов, с которых можно было начать. Да каких там слов, я не находил даже букв. Что ей объяснить? Да и шла бы она ко всем распутьям, задом к лесу к полю раком. Да плевать я хотел на неё и всю эту шоблу, вокруг да около, со всеми своими прибамбасами, магией, и вальтами в голове. То, что я не желаю быть рабом, то, что не по мне это ярмо, так ей ответить?! Как это рассказать? Да и кому, ей, да ни в жизни, много чести. Попробовать ей рассказать, что не рождён я для этого? Вряд-ли она поймёт это, для неё это естественная ситуация, закономерность жизни, господа и фролы, да и кто я такой, чтобы нарушать местные «обычаи и традиции»?

— Твоё молчание приведёт тебя к могиле, фрол! — начала угрожать фэльфийка. В какой-то момент у меня промелькнула мысль, что всё это её забавляет и куражит. Она прекрасно всё понимала, но ей надо была игра, роль которую она отвела себе. Она устраивала спектакль одного актёра, в котором себе отводила первую и последнюю роль. Может её это и возбуждало? Только Господу Богу известно какие «тараканы» у неё в голове. И потом, как не крути, а она ведь женщина. А бабы, как известно — дуры, и сто процентов не имеет значение, люди они, или эльфийки, или фэльфийки, все одним миром мазаны.

Скривившись, я развернулся боком к Вилии и зашагал по залу небольшими шагами, на ходу медленно извлекая из себя слова.

— Значить такова моя судьба, фло Вилия. Раз суждено погибнуть здесь и сейчас, куда от этого денешься?

— Глупец! Судьбу всегда можно изменить!

— Или одарить себя иллюзией, что ты в праве сам изменить свою судьбу? — вступил в полемику я. Мне хотелось сейчас все отрицать и противоречить всем словам. Всему, чтобы она сейчас не сказала. Просто из простого желания независимости и непокорности.

— Фрол, в тебе инстинкт самосохранения уснул? С чего это ты решил, что можно мне перечить?

Ой, та прям уж там, возомнила о себе бог весть что. Повелительница всея мира, ёпта…

— Да достала ты меня уже, лопоухая… — я уже не мог остановиться, видно я только что переступил черту, от которой возврата уже нет.

— ЧТО? — закричала она.

— «что, что» — перекривил Вилию я, — курочка накакала, тебе хорошо.

Только договорил я эту детскую дразнилку, как молния с руки Вилии сорвалась в мою сторону. Я был готов к такому развороту событий и отреагировал вовремя. Прыжок в сторону и молния ударило в то место, где я только что стоял. Причём шарахнуло здорово. От меня бы один пепел остался, если бы я попал под удар. Ещё одна молнияв мою сторону, ну мне жить пока ещё не надоело и я опять ушёл с под удара, прыгнув в сторону окна. Плохо, что окно тут не разбить простым способом, на них наложено заклятье прочности, так бы я уже давно выпрыгнул на улицу.

— Истеричка, — крикнул я в сторону Вилии.

— Ах ты мразь не благодарная! — услышал я Вилию.

Интересно, с чего это я мразь, да и за что должен быть благодарен, этой добрейшей души фэльфийке? Типа приютила, обогрела, накормила, спать уложила? Смешно.

Я взглянул на Вилию и неприятно удивился. Эта дамочка, сейчас была страшна как не знаю что. Нет, у неё не выросли рога, не оскалилась клыками пасть, не покрылась она шерстью, но лишь взглянув на неё, было понятно, что мадам не в себе от ярости. Глаза горели недобрым огнём, нижняя губа закрыла верхнюю от злости, поза дикого зверя, желваки на скулах играют, в общем ничего хорошего для меня. Да и к тому же. Я сейчас как мишень в тире, рано, или поздно она попадёт в меня, и никто не узнает, где могилка моя. Ещё и этот гадкий скользкий паркет под ногами, всё, чую что сейчас прейдёт амбец.

Вилия загнала меня в угол, она наступала на меня и зелёные разряды молний искрились с её рук.

— Ну что фрол, доигрался! — ликующим страшным голосом выкрикнула она. Господи, а ты свидетель, мне эта лопоухая дура нравилась.