Родная душа

И в этот момент в судьбу Майка снова вмешалась его юридическая хозяйка. И снова это вмешательство ничего хорошего ему не принесло. Увидев успехи пса, хозяйка заявила, что соревнования ей ни к чему, и забрала его у нашей спортсменки, оставив ту, за все её старания, ни с чем. И, видимо решив, что обученный кобель дальше будет всё делать «на автомате»… нанялась с ним охранять какую-то птицефабрику. Наши предупреждения, что охраняет не собака сама по себе, а исключительно хозяин при помощи собаки, она пропустила мимо ушей. Что можно внушить человеку, который до такой степени не желает учиться? Не о стенку же швырять, как Майка? Обид будет масса, а понять, в отличие от собаки, всё равно ничего не поймёт…

Итог этой истории плачевен. Спустя некоторое время на птицефабрику приехал с проверкой милицейский кинолог.

– Видел там вашу тётку с ротвейлером, – рассказал он по возвращении. – Таскает он её по всей территории как душа пожелает…

Интересно, выучил уже её Майк снова спать на коврике у кровати?..

СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ!

Несколько раз меня приглашали сниматься в кино, когда по сюжету требовалась работа человека с собакой. Наверное, у меня внешность отъявленного киношного злодея. Или режиссёры попадались сплошь закоренелые антисобачники. Чем ещё объяснить, что приходилось играть исключительно вариации на одну сугубо отрицательную тему: этакого прибандиченного собачьего инструктора, натаскивающего очередного четвероногого киллера.

Пришлось «пострадать через это дело» и Ханычу. Прекрасный служебный пёс, в жизни своей не тронувший человека без очень веской на то причины, был вынужден изображать абсолютную невоспитанность и безудержную людоедскую злобу. Выставочный, то есть, образец «собаки-убийцы социально неприемлемой породы ротвейлер» прямым ходом со страниц сомнительной прессы.

Вплоть до того, что в одном фильме он должен был насмерть загрызть собственного хозяина, то есть меня.

Сообразите навскидку, как правдоподобно заснять кровавую расправу собаки над человеком, да чтобы никто не получил травм? Вот и на площадке сразу пошли рассуждения о комбинированных съёмках, о дорогостоящих спецэффектах, о похожем на меня манекене, который можно было бы отдать на растерзание псу…

Послушал, послушал я эти разговоры – и предложил Ханычу поиграть в мячик. А он, надо сказать, был великий охотник до этой игры.

Увидев, чем мы занимаемся, оператор схватился за камеру, а гримёр вынес и стал приклеивать мне к шее мешочки с искусственной кровью. Внешняя сторона этих мешочков имеет цвет и фактуру человеческой кожи, не знавши – не отличишь. Когда всё было готово, я хорошенько раззадорил кобеля, после чего сунул мячик себе за ворот свитера – и при очередном наскоке Ханыча картинно рухнул навзничь.

И дело пошло! Ханыч упоённо вертелся и хлопотал надо мной, рылся мордой в вороте свитера, стараясь скорее добраться до любимой игрушки, я отталкивал его, орал дурным голосом и конвульсивно подёргивался… Киношные ужасти получились что надо. Особенно крупные планы, где было отчётливо видно, как огромные клыки пропарывают «человеческую кожу» мешочка и наружу брызгает густая алая «кровь». Что характерно, я при этом не получил ни царапины. И не боялся, что получу. Уж кто-кто, а Ханыч, имевший богатый опыт реальной борьбы с человеком, отлично знал, где кончается бутафория и начинается живое уязвимое тело!

Рабочее название той картины было «Молчаливый убийца». Как её назвали в прокате и вышла ли она вообще на экраны – честное слово, не знаю, не интересовался.

Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ

Про Ханыча я могу рассказывать бесконечно…

Время шло, я женился и переехал в загородный посёлок. Уже не на лето, как когда-то в Аэродромный, а насовсем.

Жизнь Ханыча резко изменилась. Всю жизнь почти неотлучно сопровождавший меня, он теперь был приставлен целыми днями охранять двор, недостроенный дом, вольеры с ценными спортивными собаками и беспомощную пожилую мать моей супруги. Должен же кто-то был за ними присматривать, пока мы мотались по частным урокам, развозили корм, делали покупки, решали тягомотные вопросы с местной администрацией?

Новые обязанности Ханыч освоил прекрасно, да я иного и не ожидал. Скоро вдоль всего забора его лапами была натоптана тропинка – Ханыч профессионально совершал обходы периметра, и никто, появлявшийся по ту сторону, его внимания не избегал. Внимание это было молчаливым, но очень внушительным. Улица за забором посещалась в основном пешеходами, и следы их почему-то стихийно дрейфовали к противоположной ограде…

Однажды вечером мы, как обычно, вернулись на машине домой. Я открыл ворота, и Ханыч налетел на меня, как торпеда. Даже вскинул лапы мне на плечи, чего никогда в жизни себе не позволял.

«Ого, – подумал я, – смотрите-ка, помолодел старичок. Свежий воздух, наверное…»