Родная душа (СИ)

Но почему-то не спалось. Ворочался-ворочался, а желанная дрёма всё не шла. Вздохнув, он поднялся и пошел к Эдику. Не за сексом, нет… хотя, было бы неплохо… Поговорить просто. Он ведь сегодня, получается, и семьи лишился, и друзей, и вообще – всей прежней жизни. В такой момент позарез нужен кто-то рядом. Родная душа, перед которой не стыдишься сопли распустить: мол, что за жизнь такая, сука. И как все же, хорошо, когда есть тот, кто поддержит…

Алёша нерешительно замер у двери Эдиковой спальни – там свет не горел. Если спит, не стоит грузить его своими бедами. Ему с утра на работу, наговорятся ещё…

И тут появилась мама Эдика.

- Ты ищешь туалет? Туда, прямо по коридору.

- Я… а, да, спасибо, - Алёша растерялся. Несмотря ни на что, он неуютно себя чувствовал в её присутствии. Вроде, и разговаривала доброжелательно, и ничего в ней враждебного не было. Но Алёше казалось, что это из-за неё он ощущает себя здесь таким… неуместным. Будто каждый шаг его здесь, каждое прикосновение оставляют грязный след, который ей приходится долго отмывать. И Алеша надеялся, что разговор с Эдиком поможет…

- А Эдик спит уже? – решился он спросить.

- Эдик? – она слегка замешкалась с ответом. – А его нет, он ушел… У него свои дела.

Вот как… Естественно, сон после этого как отшибло. Какие могут быть у Эдика дела ночью? Он же днем работает. Алеша даже знал где – это была нотариальная контора в центре города. Пару раз он специально ездил туда – нет, внутрь не заходил, разумеется, просто смотрел на новенькое сверкающее здание с кучей разнообразных офисов и с гордостью думал: вот, здесь работает его парень…

Вдруг до Алёши дошло – что его так грызло перед тем, как он позвонил Эдику. Он же почти не знал своего парня. А то, что знал – большей частью сам о нем и придумал… Можно было снова набрать его номер, да спросить о том, что мучило. Алеша так и собирался сделать. Но обнаружил, что аккумулятор сдох. Оставалось только ждать, прислушиваясь.

… Была уже где-то середина ночи, когда Эдик, наконец, вернулся.

- Ты чего не спишь? – позёвывая, бросил он Алеше, выскочившему в коридор. От Эдика все так же вкусно пахло… То есть, нет – не так же. К прежнему аромату примешались другие. И одет он был, как какая-нибудь модель из журнала. И немного пьян…

- Может, скажешь, где был? – нарочито небрежно спросил Алеша, хотя внутри все напряглось.

- Да так, - Эдик снова зевнул. – В клубе немного развеялся.

Клуб… Шикарный, должно быть. Из тех, о которых Алёша только и знал, что они где-то есть. Вот, значит, почему Эдик вечером такой нарядный был. А Алёша-то сдуру размечтался, что для него…

- Возьмешь меня с собой в следующий раз? – попросил он. Он не хотел навязываться, но… Но ведь они пара, разве нет?

Эдик, наконец, прекратил зевать.

- Ну… понимаешь… ты же ещё несовершеннолетний… - он старался не смотреть на Алешу. Совсем как Женька недавно.

Не возьмёт - понял Алёша. Ни в следующий раз, никогда. И причина совсем не в Алешином возрасте, тем более, что ему до совершеннолетия рукой подать…

… До утра он лежал, боясь пошевелиться – вдруг, чужая постель взбрыкнёт и брезгливо скинет его. Утром слышал, как Эдик ушёл на работу. Не попрощался и даже не заглянул к Алёше. А потом слышал, как мама Эдика кому-то рассказывала по телефону, вроде, подруге – о том, как они приютили бедного мальчика, у которого родители-алкоголики… «Только отец», - мысленно поправил Алеша. – «Да и не алкаш вовсе, так, попивает. Как все»… избили ребёнка… «Да ну, прямо – избили. Залепили по роже один раз – переживу»… и выгнали из дома… «Сам ушёл. И, к тому же, мне семнадцать – не ребенок уже».

- Эти плебеи ведут себя, как стадо животных, изгоняют каждого, кто на них не похож, - продолжала мама Эдика.

Может, её слова и были правильными. Но для Алёши звучали обидно. Получалось – он тоже «стадо» и «плебей». А он и без того себя тут чувствовал хромоногой собачкой, которую подобрали и приютили из жалости.

Зато он понял, почему Эдик не пускал его в свою жизнь, не показывал друзьям. Не из-за того, что Алёша «недостаточно голубой». А потому, что нет на нем дорогих модных шмоток, и стрижка не стильная, и туалетной водой он отродясь не душился, вся его парфюмерия – грошовый дезодорант. И даже если он будет работать и много зарабатывать – как брат, например – и у него тоже будут шикарные шмотки, и в клубы он сможет ходить… для таких, как Эдик, он всё равно останется мальчишкой из зассанного подъезда…

Он мог бы остаться здесь. По уму – надо было… Но от Эдика он ждал любви, а не милостыни. Вот и получилось – намного больнее, чем оплеуха от брата…

… Он объявил маме Эдика, что уходит. Она, конечно же, не спросила – куда, почему. Но зато предложила «на дорожку» кофе и бутерброд. Алёша искренне поблагодарил её за это, он же был зверски голоден. Хоть и сильно подозревал, что посуду она после него выкинет.

Когда спускался по лестнице, тётка-консьержка проводила его торжествующим взглядом: мол, кыш отсюда, шпана.

*     *     *