Родная кровь

– Пламя даровало нам чудо, ваше величество, – проговорил монах, но, кажется, больше чтоб успокоить подопечного. – Идёмте, вам нужно отдохнуть.

– Постой. Пламя… Ты тоже его видишь? Вот там, перед Высшим храмом? – Принц указал рукой.

И, после недолгого молчания, услышал осторожное и покаянное:

– Увы, нет. Не удостоен.

Бовиас медленно успокаивался. Он вглядывался в храмовый городок, в кромку дальних и ближних гор, в людей, проходивших мимо храма и кланявшихся его входу, а получалось, что и принцу тоже, и начинал понимать, что́ у него появилось за зрение. В годы учения он старался не хуже остальных принцев и принцесс (мало было радости стать объектом язвительных и презрительных высказываний отца, а король на них не скупился, если кто-нибудь из отпрысков дурно отвечал уроки, и наставники считали нужным пожаловаться государю на их нерадение) и потому, разумеется, знал, что такое магическое зрение и чем оно отличается от обычного. Принц не прибегал к нему, потому что не практиковал чародейство, знал лишь самые основы, необходимые для любого аристократа. И сейчас осознал – именно таким зрением он сейчас смотрит на мир и видит не меньше, чем способны увидеть глаза.

Наверное, потому Пламя ему и явилось. Должно быть, и могущественные маги способны его созерцать, ведь оно – средоточие всей магической мощи Вселенной. Теперь Бовиас видел дальше, чем способен обычный человек, и воспринимал совсем другие подробности, чем прежде. К примеру, вглядываясь в лица своих спутников, он понял, что самих лиц не видит, хотя сможет легко узнать знакомцев в толпе других людей. Он не смог бы сказать, какого цвета их глаза, какой формы нос, какие губы или очертания подбородка, потому что не видел этого, а видел то, что самому себе для простоты обозначил как душу. Впрочем, мимику он воспринимал (или что-то, что душе заменяло движение мышц лица), и жесты тоже, поэтому способен был вести полноценный разговор.

– Вам надо отдохнуть, ваше высочество.

– Наверное… Нет, я сам. – Бовиас отверг помощь монаха и стал спускаться по ступеням самостоятельно. Но когда женщина предложила ему руку, всё-таки принял её. Первые шаги ему удались, больше не надо было доказывать самому себе, что он может. – Поистине, удивительно…

– Пламя благословило вас, ваше высочество. Уверен, это заступничество вашего отца, он не оставил своё чадо в беде и болезни.

Принц промолчал. Слабость оставила его в одно мгновение, так же стремительно, как и слепота, появилось желание что-то делать – убеждаться снова и снова, что он обновился, что прежняя возможность вернулась к нему пусть и не в полном объёме, но в значительном. В комнате он первым делом поискал взглядом зеркало, заглянул в него – и вспомнил, что магическое зрение всё-таки отличается от обычного. Увы, теперь для него зеркало ничем не отличалось от стены из полированного мрамора или пластины матового металла. Увидеть себя Бовиас больше не мог.

Что ж, может, это и к лучшему.

– Вы действительно прозрели, ваше высочество? – спросила женщина, подавая ему свежие булочки, масло, творог и запечённые в меду ломтики яблок.

– Я вижу совсем иначе, чем зрячие люди, но вижу.

– Поистине, это великое чудо! Я счастлива, что удостоилась присутствовать при этом.

– Может быть, чудо, – медленно проговорил принц, пробуя ломтик яблока. – Может быть, всего лишь совпадение. Этого никто не может знать. Но я благодарен Пламени за возможность снова посмотреть на мир. Знаешь, мне кажется, я родился заново. Раньше даже не задумывался о том, как прекрасен наш Лучезарный. – Он взглянул на женщину внимательнее, задумчиво. – Кто ты? Ты монахиня?

– Нет, ваше высочество. Я на младшем послушании, прислуживаю. Собиралась остаться тут два года, а потом вернуться к семье, но, может быть, задержусь и на третий – из-за войны. Мой отец – ткач из Иштева, городка недалеко от Велла, ему будет трудно содержать ещё одного человека. С работой пока плохо, а здесь у меня есть крыша над головой и еда, одежда и всё остальное. К тому же работать на Храм – благочестиво, это дарит благословением всю семью.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– И ты не замужем?

– Нет, ваше высочество.

– Тогда я могу проявить к тебе интерес? Не примешь его за оскорбление?

– Разве принц может проявить интерес к такой, как я? – Голос у девушки задрожал.

– Почему же… Конечно, могу.

– Но я ведь… Некрасива. Я совершенно некрасива, поэтому отцу не удалось выдать меня замуж. Поэтому он отправил служить Храму именно меня – у сестры был жених…

Бовиас с усмешкой отвернулся от стола и жестом пригласил собеседницу присоединиться к угощению.

– Некрасива? А я не вижу. Для меня сейчас все люди красивы, и ты красива тоже… Понимаешь ли, я хочу, чтоб ты родила мне сына. Или дочь. Всё равно. Я хочу обзавестись наследником или наследницей на случай, если кто-нибудь снова задумает отстранить меня от Выбора, лишив какой-нибудь из естественных возможностей… Но ладно, оставим. Тебе будет сложно это понять, само собой, да и ни к чему. Просто – я хочу ребёнка. Полагаю, ты была бы не против родить мне кого-нибудь.

– Ваше высочество, я…