Родная старина

Отворились ворота кремля, и защитники его стали выходить; впереди шел Остей; за ним несли богатые дары хану; затем следовало духовенство в полном облачении, с иконами и крестами, далее шли бояре и народ. Татары выждали, пока защитники кремля вышли из ворот, затем вдруг, как хищные звери, ринулись на них и принялись рубить саблями всех без разбору и топтать конями… Это была уже не битва, а дикая, ужасная бойня! На месте ее остались растерзанные, раздавленные трупы, втоптанные в грязь иконы, кресты, священнические ризы… Ворвались татары в кремль. Оставшаяся здесь толпа народа обезумела от страха, люди в беспамятстве метались туда и сюда, ища, где бы укрыться от диких губителей. Многие прятались в церквях. Все напрасно! Татары разбивали церковные двери, вламывались в алтари и рубили нещадно всех – и стариков, и женщин, и детей… Церковные сосуды, одежды, княжеское имущество, пожитки бояр, товары купцов, снесенные в кремль, – все было разграблено. Множество книг, собранных отовсюду в кремлевские церкви, погибло. Что не было разграблено, то было уничтожено пожаром. Татары зажгли с нескольких концов город и отступили от Москвы, насытившись дикою местью.

Ужасный вид представляли развалины Москвы!..

«Был дотоле, – говорит летописец о ней, – город великий, чудный, многолюдный! Много было в нем всякого богатства, и вот в один день все изменилось: видны только земля, пыль, пепел, множество лежащих трупов да святые церкви, разоренные, пустые и осиротелые!»

Татарские орды рыскали по всей великокняжеской области и страшно опустошили волости городов Юрьева, Звенигорода, Дмитрова, Можайска и других. Из князей русских только Владимир Андреевич Серпуховский не потерял мужества: он неожиданно ударил на сильный татарский отряд и разбил его. Эта победа и слух о том, что великий князь собрал у Костромы сильную рать, побудили Тохтамыша отступить.

Когда Димитрий вернулся на свое родное пепелище, то, по словам летописца, заплакал.

– Отцы наши, – сказал он, – не побеждали татар, но были менее нас злополучны!

Действительно, со времен Калиты до Димитрия Донского Москва не терпела такого разорения.

Тяжелое дело предстояло Димитрию. Немедленно велел он погребать тела убитых. Собрано было их на пепелище одной

Москвы до 24 тыс. А сколько убито во всей области, сколько было сгоревших, изувеченных и уведенных в неволю, – этого и сосчитать нельзя было! Кремлевские стены, башни и стены некоторых церквей были целы, и Москва могла скоро вновь обстроиться, но не скоро она могла стать многолюдным и цветущим городом.

Пришлось опять князьям ездить в Орду, искать ханской милости, пришлось по-прежнему городам и деревням русским уплачивать татарам тяжелую дань.

Димитрий Иванович умер в 1389 г., 39 лет от роду.

Пред смертью он назначил великим князем сына своего Василия, благословил его великим княжением Владимирским. Уверен был Димитрий, что ни татары уже не помешают Василию, ни другие русские князья не посмеют оспаривать великокняжеское достоинство у него.

В тяжелые годы пришлось княжить Димитрию Донскому. Два раза Московская земля при нем была страшно опустошена литовцами, потерпела ужасный татарский погром. Кроме внешних врагов были и свои русские враги. У Московского князя шла постоянная война с Тверью и Рязанью. После нашествия Тохтамыша московская рать за измену Олега сильно разорила Рязанскую область. Вражда эта долго не кончилась бы, если бы преподобный Сергий не помирил Олега с Димитрием. Сверх того пришлось Димитрию Ивановичу унимать новгородцев. Слишком уже расходилась буйная удаль новгородской вольницы: два раза ушкуйники грабили Кострому, нападали на Нижний Новгород, на Вятку, мало того – они хватали людей и продавали их иноземцам в рабство. Разбои этих повольников так озлобили всех, что 26 городов с радостью послали свои ополчения на помощь Димитрию, когда он порешил силою обуздать новгородцев. Сначала новгородцы думали было обороняться, но скоро смирились, уплатили за все убытки, понесенные купцами от новгородских разбойников, и обязались уплачивать ежегодно великому князю так называемый черный бор (подать с черных людей). Кроме бедствий от усобиц, были и другие несчастья: страшная моровая язва свирепствовала на Руси в 1363–1364 гг., так что живые не успевали хоронить мертвых. От сильных засух не раз были голодовки и падеж скота.