Родная старина Книга 3 Отечественная история с конца XVI по начало XVII

Встретили его еще с большей честью, чем антиохийского.

Иеремия так описывал плачевное положение своей церкви:

«Я приехал в Царьград; вижу — Божия церковь (храм святой Софии) разорена и строят в ней мезгит (мечеть); все достояние разграблено, кельи обвалились. Султан стал присылать ко мне, чтобы устроить патриаршую церковь и кельи в другом месте Царьграда; а мне строить нечем, вся казна расхищена; и я челом бил султану, чтобы позволил мне идти в христианские государства для сбора милостыни на церковное строение».

Из беседы с патриархом обнаружилось, что он приехал в Москву только за милостыней, за сбором пожертвований для обновления своей патриархии, а насчет учреждения русского патриаршества он не привез никаких решений. Тогда царю или его советникам пришло в голову предложить Иеремии стать русским патриархом: византийский патриарх считался старшим, и переход его из Константинополя в Москву должен был возвысить ее в глазах всех восточных христиан. Затруднение было лишь в том, что царь очень любил митрополита Иова и не хотел с ним расстаться, и потому Иеремии было предложено, если он останется в России, жить не в Москве, где предполагалось оставить митрополита Иова, а во Владимире.

— Будет на то воля великого государя, — отвечал Иеремия, — чтобы мне быть в его государстве, я не отказываюсь, только быть мне во Владимире нельзя: патриархи живут всегда при государе.

Царь на совещании об этом ответе высказал между прочим следующее:

— Статочное ли дело нам нашего святого, преподобного отца нашего и богомольца Иова, митрополита от Пречистой Богородицы и от великих чудотворцев, удалить, а сделать греческого закона патриарха, а он здешнего обычая и русского языка не знает, и ни о каких делах духовных нам говорить с ним без толмача нельзя.

После довольно долгих переговоров Годунова с Иеремией тот согласился поставить в патриархи кого-либо из русских архипастырей. Царь пожелал, конечно, Иова.

С большой пышностью был совершен 26 января 1589 года обряд постановления его в патриархи. Вместе с тем четыре владыки: новгородский, казанский, ростовский и крутицкий (в Москве) — возведены были в сан митрополита, а шесть епископов получили звание архиепископов.

Иеремия, богато одаренный, отправился в Константинополь с царской грамотой к султану.

«Ты бы, брат наш Мурат, — говорилось в ней, — патриарха Иеремию держал в своей области и беречь велел пашам своим так же, как ваши прародители патриархов держали в береженье, по старине, во всем; ты бы это сделал для нас».

Чрез два года привезена была в Москву грамота на учреждение патриаршества, утвержденная собором восточных патриархов.

Хотя и прежде московский митрополит на деле был главой русской церкви и не зависел от византийского патриарха, но теперь самостоятельность русской церкви признавалась всенародно всеми православными святителями, а сан патриарха в глазах всех православных высоко поднимал главу русской церкви.

Учреждением патриаршества был доволен благочестивый царь; довольны были все повышенные духовные лица; доволен был и Борис Годунов: его благожелатель Иов теперь получал больше силы и значения, мог ему оказать при случае больше поддержки, а это было нужно дальновидному честолюбцу.

Убиение царевича Дмитрия

Никогда еще не бывало в Московском государстве, чтобы царский родич, хотя бы и именитый боярин, достигал такой высокой чести и такого могущества, как Годунов: он был настоящим властителем государства; Федор Иванович был царем только по имени.

Являлись ли в Москву иноземные послы, решалось ли какое-нибудь важное дело, надо ли было бить челом о великой царской милости — обращались не к царю, а к Борису. Когда он выезжал, народ падал пред ним ниц. Челобитчики, когда Борис обещал им доложить царю об их просьбах, случалось, говорили ему:

— Ты сам, наш государь-милостивец, Борис Федорович, только слово свое скажи — и будет!

Эта дерзкая лесть не только проходила даром, но даже нравилась честолюбивому Борису. Мудрено ли, что у него, стоящего на небывалой еще высоте, закружилась голова и власть очень уж полюбилась ему?.. Его жена, дочь злодея Малюты, была не менее его честолюбива.

Годунова превозносили и свои и чужие. Неутомимой деятельности его все изумлялись: он вел беспрерывные переговоры с иноземными правительствами, искал союзников, улучшал военное дело, строил крепости, основывал новые города, заселял пустыни, улучшил суд и расправу. Одни хвалили его за скорое решение судебного дела; другие — за Оправдание бедняка в тяжбе с богачом, простолюдина — с именитым боярином; третьи славили его за постройку без тяготы для жителей городских стен, гостиных дворов… Всюду разносились о нем самые благоприятные слухи. И русские послы, и иноземные, побывавшие в Москве, величали его начальным человеком в России и говорили, что никогда еще такого мудрого правления в ней не бывало. Даже коронованные особы искали дружбы Годунова.

П. Глазунов Легенда о царевиче Димитрии