Родная старина

Не успел Святослав отдохнуть в Киеве от походов на восток, как явилось к нему посольство от греческого императора Никифора-Фоки – просить у него помощи против дунайских болгар: 30 пудов золота обещали ему за помощь.

Как было не принять ему предложение: война да еще такая плата, не считая добычи. С войском тысяч в шестьдесят в 968 г. русские ладьи явились на Дунае. Напрасно болгарское ополчение пыталось помешать русским высадиться на берег. Болгары были разбиты. Множество городов их было взято и разграблено, в том числе и Малая Преслава, или Переяславец, и сильно укрепленный Доростол. Святославу сильно полюбилось в Болгарии: земля богатая, всего вдоволь, положение выгодное, с Византией и другими богатыми соседними странами большая торговля. Не хотел он уходить отсюда; а Русь оставалась без князя.

В Киеве же находилась Ольга, совсем уже престарелая, с малолетними внуками; недалеко от русской столицы расстилалась степь, а по ней рыскали орды кочевников-печенегов; они только и выжидали удобного случая напасть врасплох и пограбить. Нахлынули орды их на Русь. Заперлась Ольга с внуками в городе.

Толпы печенегов расположились станом вокруг Киева: ни в город нельзя было никому пройти, ни из города. Плохо пришлось киевлянам: мало у них уже оставалось съестных припасов, помощи ждать им было неоткуда – приходилось сдаваться. На противоположном берегу Днепра собрался небольшой отряд ратных людей под начальством воеводы Претича. Мог бы он попытаться помочь киевлянам и спасти Ольгу с внуками от плена, да, на беду, он вовсе и не знал, что киевлянам приходится так плохо; он думал, что они еще смогут продержаться до прихода Святослава. Стали киевляне думать, как бы известить Претича о том, что им приходится сдаваться, если никто не поможет им. Нашелся между ними, как говорит предание, отважный юноша, который взялся уведомить воеводу о положении киевлян. Незаметно для врагов вышел он из города с уздечкой в руке, прошел между печенегами, спрашивая всех встречных, не видали ли его лошади (он говорил по-печенежски, и печенеги приняли его за одного из своих). Добравшись до берега Днепра, юноша сбросил с себя одежду, кинулся в реку и быстро поплыл…. Тут только спохватились печенеги: засвистели стрелы, но он был уже далеко – попасть в него было трудно. Русские с той стороны Днепра завидели пловца и поспешили навстречу ему в лодке.

– Если не подступите завтра к городу, – сказал он, – то киевляне хотят сдаться печенегам.

– Подступим завтра же, постараемся спасти княгиню и княжичей, – сказал Претич дружине, – перевезем их на эту сторону. Если не сделаем этого, то погубит нас всех Святослав.

Все согласились. На другой день на рассвете раздались на Днепре громкие звуки труб, показались лодки с вооруженными людьми. Киевляне громким, радостным криком приветствовали их со стен. Смелая попытка Претича удалась: печенеги испугались – им представилось, что сам

Святослав с войском идет на выручку Киева. Они поспешно отошли от города. Того только и нужно было Претичу.

Ольга с внуками успела сесть в лодку и переехать на другой берег. Печенежский князь вступил с русскими в переговоры.

– Кто это пришел? – спросил он у Претича.

– Люди с той стороны, – отвечал тот.

– А ты не князь ли? – спросил печенег.

– Я княжий муж, – сказал Претич, – и пришел с передовым отрядом, а за мною идет князь с большим войском.

Хитрость удалась. Печенежский князь вовсе не расположен был встречаться с самим Святославом и предложил заключить мир. Претич, конечно, согласился. Оба подали друг другу руки и обменялись подарками: печенежский князь подарил русскому воеводе коня, саблю и стрелы, а Претич дал ему броню, щит и меч.

Киевляне, говорит предание, послали сказать Святославу: «Ты, князь, чужой земли ищешь и блюдешь ее, а от своей отрекся: нас вместе с твоею матерью и детьми чуть не взяли печенеги. Если ты не защитишь, то они возьмут нас. Неужели тебе не жаль ни твоей отчины, ни старухи-матери, ни детей твоих?»

Святослав поспешил с дружиной в Киев, собрал сильное войско и прогнал печенегов далеко в степь. Недолго пожил он с семьею, не сиделось ему дома.

– Нелюбомне в Киеве, – говорил он матери и боярам, – хочу жить в Переяславце-на-Дунае. Там средина земли моей; туда сходится все благое с разных сторон: из Греции – золото, ткани, вина и разные плоды; из земли чехов и венгров – серебро и кони; из Руси – меха, мед, воск и рыба.

Ольга уговаривала его несколько повременить.

– Я уже больна, не уходи, – просила она, – похорони меня сперва, а там иди куда хочешь.

Три дня спустя Ольга скончалась. Она заповедала, чтобы по ней не справляли языческой тризны: у нее был священник, он и похоронил ее по христианскому православному обряду.