Родная сторона

Калитка выписал, наконец, ордер. Пороша что-то шепнул Зое на ухо, отчего та покраснела еще больше, и пошел за пшеном. А Товкач все еще стоял у окна, сложив на животе короткие, полные руки.

Как блуждающее облачко, которое ветер гонит по чистому небу, мысль Филимона Ивановича оторвалась от дел и понесла его в прошлое. Он силился припомнить, с кем сажал он вот эти осокори. Ожили в его памяти давние сподвижники…

Все не хватало времени у первых талаевских комсомольцев. Так, незаметно за работой, и разбрелись в разные стороны… Об одних село вскоре совсем забыло, другие пошли учиться и вернулись агрономами, учителями. А он неизменно оставался здесь — выводил Талаи в люди. Посылали и его учиться, да он не видел в этом надобности, все откладывал на будущее и вот сейчас должен держать ответ и за родной колхоз и за себя.

— У нас есть что-нибудь Мичурина? — спросил он у Калитки.

У того была хорошо натренированная ко всяким неожиданностям память.

— Есть, Филимон Иванович. Целых четыре тома.

— Четыре тома?.. — вздохнул Товкач. — А та маленькая книжечка Вильямса, как ее — «Основы земледелия» — есть?

— Основы, говорите?.. Она дорогая?

— Нет, дешевая.

Калитка сбросил несколько костяшек на счетах и после некоторого раздумья развел руками:

— Выходит, нету…

— Эх, Каленикович! Не приобрести такой книжечки… — Товкач прошел в кабинет и резко захлопнул за собой дверь.

Зоя подсела к Калитке.

— Так что дедушке передать? Пусть всю землю Замысловичи забирают? Так получается?

— Что ты ко мне привязалась? Его спрашивай! — кивнул Калитка на кабинет. — Он голова, а не я. Да и тебе на руку, если Бурчак землю заберет, — уколол Калитка.

— Я про дело говорю, а вам все шуточки. Эх, и люди! Разве таким людям на болото идти?

«Говори, говори, — думал Калитка, — я тебя насквозь вижу. Хватит, девушка, рисоваться. Если б смогла, так всю землю, что под болотом лежит, на руках Бурчаку отнесла бы.»

А во всем виновата самодеятельность. Захотелось Пороше талаевскую «Наталку-Полтавку» Замысловичам показать. Ну и показал… И теперь кто знает, что из этого выйдет Ходит по Талаям молва о Зое, а ее обходит стороной. Только у Пороши болит беспокойное сердце и не знает, бедняга, чем боль унять. К тому же Калитка иногда возьмет да и кинет камешек.

— Что-то наш Пороша не тот, — начинал Калитка издалека.

— Разве изменился?

— А ты не видишь? То по три раза в день за пшеном прибегал, а теперь сразу на неделю набирает. Все на ферме торчит.

Зоя пожала плечами.

— Хорошо, что вы напомнили. У Пороши как раз эти самые «Основы земледелия» есть. — Поднявшись, спросила: — А в самом деле, почему профессор едет именно в Талаи? Может, это Живан?

— Еще что скажешь — Живан? Тот тихонько приехал бы, как гость. А это, видать, человек официальный, райкомом приглашенный. Будет изучать опыт или еще что-нибудь. Но здесь, видать, географическое недоразумение, — сделал вывод Калитка. — Если уж за опытом ехать, так только не в Талаи. У нас одно птицеводство на уровне. А остальное так себе, похвалиться нечем. Впрочем, раньше мы ходили за наукой, теперь пусть наука идет в колхоз. Дружба должна быть в нашем деле, вот что!

Дружба… Пороша часто употреблял это слово, но Зоя ни разу не удосужилась углубиться в его смысл. Она уважала Порошу за трудолюбие, за товарищескую прямоту, любила его ясные спокойные глаза, даже то, что он заикался, нравилось как что-то особенное, присущее только ему одному. В свободные минуты она охотно помогала Пороше по ферме, научилась так же громко, как и он, скликать птичье семейство: «Пуль-пуль-пуль-пуль!» Бывало, позовет вот так, и несколько тысяч пернатых окружат ее в одно мгновенье. Даже ленивые утки бегут от реки, зобами земли касаются. А Пороша стоит в сторонке с решетом, любуется ее детской радостью, ее растерянностью, и когда птицы выжидающе затихнут, склонив чубатые головы и глуповато глядя на Зою, он смеется от удовольствия: «Куриная принцесса!» Потом подходит и высыпает из решета зерно. Поучает Зою: «Птица не любит обмана…»

Хорошие то были дни, до краев залитые светлыми надеждами, предчувствием чего-то значительного. Теперь этого нет. Что-то новое и далекое засветилось на ее пути, и она забывает о Пороше. И как люди ждут весны в зимние метели, уверенные, что весна непременно придет, так и Зоя ждет свидания с Бурчаком… Пороша попросил прийти в клуб на новую репетицию. У нее мороз пробежал по спине: опять придется ехать в Замысловичи, опять Бурча к будет сидеть в первом ряду и горячими, как тлеющие угольки, глазами искать ее взгляда… Ну что ж, пусть так и будет. Интересно, какую роль выберет ей Пороша в новой пьесе?

На улице Зою обдало приятной вечерней прохладой. Откуда-то с поля, от осокорей, пахнуло дождем…

…Оставшись один, Калитка углубился в сложные бухгалтерские расчеты. Но ему мешал шум в кабинете председателя: это Филимон Иванович надрывался, вызывая абонентов сельской телефонной сети.

— Электростанция? Включить сейчас же всю колхозную иллюминацию! Что, что? Не готовы? Знать ничего не хочу!