Родная сторона

Здесь, возле этих самых кулис, впервые прикоснулся к ее плечу Бурчак. Только не так, как сейчас Пороша, а крепко, от всего сердца, и сказал не то шутя, не то всерьез: «Ну и Наталка!.. И где ты такая в наших краях выросла?» На коллективном ужине, который устраивали после спектакля, он сидел рядом, и с той поры, ей казалось, неизменно был с нею, хотя встречались они довольно редко. Ссылался на занятость, и она ему верила, как самой себе. А сегодня… Она вдруг спохватилась, испугавшись, как бы не пропустить свой выход.

Замысловичи знали Зою и сейчас нетерпеливо ждали ее появления на сцене. Всем хотелось хорошенько приглядеться к выбору Бурчака. И она вышла. Но не такая, какою хотели ее видеть, какой была в жизни — стройная, красивая, как весенняя березка на пригорке. Совсем не такая. На сцену вышла пожилая, немного сгорбленная женщина, в длинной юбке, с глубокими морщинами под глазами. Даже голос не совсем чистый и звонкий. Только взгляд настоящей Зои — острый, живой.

Зал был переполнен. Молодежь сбилась почему-то в одну сторону. В первом ряду сидел до блеска выбритый Максим Шайба, рядом озабоченный Артем, сосредоточенная Марта Ивановна и еще много других знакомых. А Бурчака не было.

Зоя все поглядывала на входную дверь — не теряла надежды, что она сейчас откроется и Бурчак войдет. Дверь и в самом деле открылась, но показалась мать Бурчака. Пригнувшись, она прошла на свободное место. А он так и не пришел…

* * *

В тот самый вечер, когда в Замысловичах шел спектакль и Зою угнетали невеселые мысли, Евгений Бурчак играл в шахматы со своей соседкой по купе, молодой женщиной, к смуглому лицу которой очень шло зеленое платье с белым воротничком.

— Вы отступаете? — непринужденно, как старая знакомая, сказала она, когда после долгих колебаний он сделал ход. — Это нам на руку. — Голос ее звучал мягко и в то же время энергично и властно.

После нескольких атак, потеряв коня, Евгений понял, что его заманивают на открытое поле, и поспешно выставил заслон из пешек. Но это не спасло его от беды. Иные болельщики злорадно усмехались, другие вполне доброжелательно советовали сдаться, что очень раздражало Бурчака. Только человек в сером плаще, как потом выяснилось, корреспондент, сидевший рядом с противницей Евгения, вел себя солидно и сдержанно. Он искоса посмотрел на толстяка в клетчатой жилетке, который с иронической любезностью предложил Бурчаку свою помощь.

— С разрешения противницы, — не унимался толстяк.

Евгений отрицательно покачал головой и насупил строгие черные брови. Он должен выиграть. Он считал, что имел бы право проиграть, если бы партию предложила она. Но ведь он сам все затеял. Взял у проводника шахматы, обошел несколько купе, разыскивая партнера, а в ответ на ее согласие скептически переспросил: «А вы хорошо играете?» Она сказала: «Так себе». «Вот какое у людей „так себе“», — подумал Евгений, пытаясь разгадать ее намерения.

Снова жертва, но на этот раз вполне оправданная. Противница бросилась защищать фланг, но было уже поздно. Потерев мизинцем красивый, слегка вздернутый носик, она сдалась. Евгений предложил вторую партию, надеясь, что она откажется. Но женщина, встретившись с ним смелым взглядом, охотно согласилась.

Партия опять оказалась острой. Евгений насел на фланг партнерши, но она предупредила опасность и сама перешла в наступление — дерзкое, с выдумками. Бурчак нервничал и, может, потому оборонялся очень плохо.

— Полный разгром! — выкрикнул толстяк, выходя из купе.

— Может, сыграете со мной? — обратился к победительнице корреспондент.

— Устала, — откровенно сказала она.

А когда Евгений пожал ей руку и собрался выйти из купе, она остановила его.

— Посидите. В компании дорога короче… — И нерешительно добавила: — Мы, кажется, садились на одной станции.

— Не заметил, — сказал Евгений, тут же поняв нелепость своего ответа. Правда, поезд стоял одну минуту, посадка была очень поспешной, но мыслимо ли, чтобы молодой человек не заметил такой женщины? Он умолк, тщетно отыскивая возможность загладить свою неловкость. Но его искренность, видимо, понравилась женщине: она одобрительно улыбнулась.

— Вы разве из нашего района?

— Да, — грустно ответила женщина.

Но когда начался разговор о районе, щеки у нее раскраснелись, глаза заискрились мягким блеском. Евгений говорил неторопливо, словно хотел втолковать ей, что представляет собой их район. Болота, торфяники, мелколесье, а пахотные земли совсем никудышные. Никто не думал об их плодородии, всю глину вывернули наверх, и теперь просто больно глядеть на землю: то красная глина, то белый песок… Надо лечить почву. И он рассказал о девушке-студентке, которая занялась этим, но не довела доброго дела до конца, уехала и больше не возвращается к своим интересным опытам.

— Видимо, замуж вышла и обо всем забыла, — заметил корреспондент.

— Может быть, и так, — сказал Евгений. — А жалко девушку — далеко видела.

— А что же с опытом? — не терпелось узнать женщине; она подняла свои смущенные глаза.