Родная страна

Автобус был залит ярким светом, но мы сидели взаперти уже очень долго. Последних пленников доставили несколько часов назад. Должно быть, охранник на переднем сиденье давно задремал или ошалел от скуки, а может, от природы не блистал умом. Как бы там ни было, меня наполнило приятное чувство превосходства. Да, они вооружены до зубов, у них хватит сил арестовать нас, заковать в пластиковые наручники, бросить в тюрьму, обвинить в выдуманных преступлениях, но они не в состоянии полностью контролировать нас. Мы сидим буквально в пасти у зверя и сумели-таки общими усилиями создать канал связи с внешним миром. Невзирая на газовую атаку, избиения и лишение сна. Меня охватило странное безумие, я чувствовал себя несокрушимым и неуязвимым, считал, что победа все равно останется за мной, потому что я совершил подвиг, достойный настоящего героя, а герои всегда побеждают, разве не так?

И тут прозвучал первый звоночек, напомнивший, что я абсолютно сокрушим и крайне уязвим. Глаза всех пленников, сидевших позади меня, дружно распахнулись от ужаса. Зрелище получилось довольно комичное, словно все эти люди приходились друг другу родственниками и страдали семейной генетической пугливостью.

Затем раздался второй звоночек: одна из девчонок позади меня испуганно взвизгнула. А через мгновение последовал и третий: могучая рука в перчатке выбила у меня телефон, схватила за запястья и с силой дернула вверх. Я согнулся пополам, свалился с сиденья и припечатался лбом об пол, ища спасения от резкой боли, раздиравшей плечи.

Потом ко мне склонилось лицо — так близко, что я слышал над ухом лязг зубов, чувствовал запах жевательной резинки изо рта.

— Знаешь, малыш, умников никто не любит, — процедил мой мучитель. Я всхлипнул. Он отпустил мои руки, и я бессильно уронил их, стукнув сам себя кулаками по заднице, возя лицом по грязному полу автобуса.

Не успел я перевести дыхание, как меня схватили за лодыжки, и я услышал знакомый леденящий душу звук — скрежет затягиваемых пластиковых наручников. Мне сильно, до боли, стянули сначала одну ногу, потом другую. А мучитель продолжал работу. Дернул мои руки назад, ухватил пластиковую перемычку между ними, повозился еще, тихо и на удивление добродушно ворча, прицепил к перемычке еще один комплект наручников. Притянул лодыжки к запястьям, и в моем затуманенном мозгу шевельнулось понимание, что сейчас меня стреножат, как взбесившегося пса.

Я вырывался, брыкался, орал что-то бессвязное. Это были даже не слова, просто вой, протестующий рев, идущий из самого нутра. Пополз, как червяк, по автобусу, силясь убраться подальше от этого садиста. Остальные пленники убирали ноги с прохода, освобождая мне дорогу, и я услышал, как десяток голосов кричал охранникам: «Позор!»

Я добрался до клетки на задней площадке автобуса, извернулся и пополз вокруг нее, обернувшись лицом обратно к проходу. И увидел полицейского — молодого белого парня. В пылу схватки он потерял фуражку. На лице у него пылала жажда отмщения. Он погнался за мной, но остальные пленники в автобусе выставили ноги обратно в проход, преграждая ему дорогу. Чтобы добраться до меня, копу придется преодолеть целый лес ног. Он потянулся к дубинке на поясе, почти вытащил ее, но передумал и положил руку на баллончик со слезоточивым газом.

Коп протянул баллончик, словно собрался морить тараканов, сдвинул маску с шеи на лицо, руками в перчатках поправил защитные очки. Пленники, увидев это, один за другим начали втягивать ноги, и через минуту дорога ко мне стала свободна.

Он пару раз подмигнул мне.

— Ладно, ладно, — заговорил я. — Буду сидеть тихо. Не надо меня связывать…

Он сделал пару шагов ко мне, держа баллончик перед собой, словно охотник на вампиров с распятием в руке. А я, как вампир, отпрянул. Весь мир сжался до размеров распылителя на баллончике, крохотного квадратного отверстия с маленьким круглым соплом.

— Пожалуйста, не надо, — пролепетал я. Его палец плотнее прижался к кнопке. Баллончик был в считаных дюймах от моего лица и смотрел точно в промежуток между верхней губой и носом.

— Том, — раздался голос с другого конца автобуса. — Что у вас там за хрень?

Палец охранника застыл на месте. Он сунул баллончик обратно в кобуру на своем бэтменском поясе и развернулся к передней площадке. Там стоял другой коп, постарше, с двумя полосками на плече. Инспектор.

Охранник прошел вдоль всего автобуса к своему начальнику, и между ними состоялся разговор — тихий, но на повышенных тонах. Все глаза в автобусе были прикованы к ним, уши ловили каждое слово. Том стоял спиной ко мне, и я прекрасно видел, как напряглись его плечи. Он явно получал нагоняй. Признаюсь, я даже немного позлорадствовал, однако все-таки еще сильно дрожал от пережитого страха.

Том вышел из автобуса. Инспектор молча, прошагал ко мне, схватил за плечо и поволок обратно к сиденью. А я пытался удержаться в вертикальном положении, семеня, как пингвин, связанными ногами. Он равнодушно усадил меня и ушел, так и не сказал ни слова.

— Лучше бы ты позвонил юристам, — сказал мой сосед.