Родная страна

Я согласился. Паранойя — штука заразная. Однако мобильники постоянно передают телефонным компаниям информацию о нашем местонахождении, и если кто-то пытается нас выследить, то легко сможет найти доступ к этим данным. Тогда легко будет отследить всю цепочку — Маркус позвонил Джолу, потом Энджи, Маркус и Джолу встретились в Оушен-Бич. Все равно что надеть оранжевые светоотражающие жилеты и написать на них: ЗАГОВОРЩИК. На всякий случай я еще и вытащил из телефона аккумулятор.

Мы пришли на четверть часа раньше назначенного времени — автобусы помогли. А Джолу — через пять минут после нас. Крепко обнял нас обоих, и Энджи поцеловала его в щеку. Я не видел его уже несколько месяцев, с тех пор как он заглянул в Нойзбридж на лекцию по открытым данным. Он сильно изменился. Отпустил небольшие усики и остроконечные бакенбарды, укладывал короткие волосы в стильную прическу, придававшую ему взрослый, солидный, деловой вид. Он всегда одевался лучше нас, но сейчас превзошел себя — классическая рубашка в какую-то витиеватую полоску, при взгляде на которую у меня разъезжались глаза, плотные джинсы с большими заклепками, щегольские кожаные ботинки. А на мне были привычные старые джинсы из секонд-хенда, потертые мотоциклетные сапоги с въевшейся пустынной пылью и худи. Рядом с ним я почувствовал себя нищебродом.

От него пахло вином.

— Надеюсь, ты не обижаешься, что мы утащили тебя. Крутая вечеринка? — спросил я.

— Да так. — Он пожал плечами. — Отмечали выход нашего приложения, прогнозирующего транспортный график. В разное время на разных дорогах собираем обезличенные данные пользователей и пытаемся заранее предсказывать, где и когда возникнут пробки. Учитываем планируемые дорожные работы и текущую информацию от министерства транспорта. Вы передаете нам свой календарь, мы смотрим, куда вы направляетесь, и даем советы, каких дорог избегать, чтобы прибыть на место вовремя.

— Ого! Ужас какой, — сказала Энджи. Мне пришло в голову то же самое, но я благоразумно промолчал.

Однако Джолу не обиделся. Лишь усмехнулся.

— Во-первых, каждый пользователь дает добровольное согласие на обработку информации о себе. Во-вторых, все данные обезличиваются, то есть мы знаем, что в этом месте кто-то проехал, но не знаем, что это были вы. Но да, если у нас произойдет утечка данных, весь мир может узнать о вас много такого, чего вы не хотели бы сообщать.

Он сел на камень, достал из кармана жевательную резинку, предложил всем. Черная лакричная, его любимая, от которой язык и слюна приобретают тошнотворный черный цвет. От одного запаха я улыбнулся и унесся мыслями в старые добрые времена.

— А если до ваших серверов доберется полиция? — сказала Энджи. — Странное дело — мы изобретаем всякие икснеты, чтобы наши данные не попали в лапы правительства, но легко передаем их всевозможным компаниям. И полицейским достаточно прийти в дата-центр и спокойно все забрать.

— Ты и половины об этом не знаешь, — отозвался Джолу. — Как-нибудь я расскажу тебе о полицейском перехвате, у тебя волосы на ушах дыбом встанут.

— Кстати, о полиции и серверах, — вставил я. — У меня тут есть интересная техническая проблема, хочу обсудить ее с тобой.

— Так я и думал.

— Пока я не начал — у тебя телефон случайно не включен?

Он достал смартфон из кармана, снял заднюю крышку, показал пустой аккумуляторный отсек.

— Старик, estoy aqui por loco, no por pendejo.

Так звучала ударная концовка самого смешного испанского анекдота, какой я знаю. Правду сказать, единственного. Погуглите.

* * *

Джолу внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. Я изложил свою гипотезу о взрыве на фестивале, и Энджи промолчала, не стала говорить, что не верит мне. Закончив рассказ, мы долго глядели на моего друга сквозь темноту, озаряемую лишь тусклым сероватым светом уличных фонарей над высоким обрывом.

— И что нам теперь делать? — спросил Джолу.

— Нам?

Он кивнул:

— Угу. Нам. Вы что думали, я останусь в стороне?

— В прошлый раз на этом самом месте ты говорил, что смотришь на вещи совсем не так, как я. Что для цветного последствия будут куда тяжелее, чем для белого.

— Да, говорил. И сейчас сто раз подпишусь под этим.

— Но все-таки хочешь вступить в дело.

Он устремил взгляд во тьму и ничего не ответил. До меня донесся запах жевательной резинки.

— Маркус, — заговорил он наконец. — Ты обратил внимание, какой нынче настал беспредел? Мы посадили в Белый дом вроде бы «хорошего» президента, и он делает то же самое, что и прежний. Поощряет пытки, ведет бомбардировки, содержит тайные тюрьмы. И стоит нам только отвернуться, как кто-нибудь так и норовит отнять у нас интернет, превратить его в колоссальную дурацкую ярмарку, откуда охранники вытолкают тебя взашей, если ты не так одет. Обратил внимание, какими деньжищами владеет один процент населения? День ото дня все больше народу попадает за решетку, день ото дня все больше народу остается без крыши над головой.

— Обратил, — сказал я. — Но ведь дела всегда развиваются от плохого к худшему. Каждому поколению кажется, что у них-то проблемы самые ужасные, страшнее никогда еще не было. Разве не так?