Родная страна

Я ввел пароль от вайфая и дождался соединения. Интересно, что здесь за линия. Я бы на их месте направил все через туннель SSL на тор-маршрутизатор где-нибудь на просторах сети, чтобы хорошенько анонимизировать весь трафик. А почему бы и нет? Если этот способ вполне устраивает такого параноика, как я, то и для них сгодится. Вся техника так устроена — хорошо работает для каждого. И для тех, у кого что-то утекло, и для тех, кто беспокоится за свои данные, и для тех, кто выкладывает утечку. Всем нам хватает ума направлять свои параноидальные пакеты взад-вперед по сети, словно взбесившиеся мячики.

Разумеется, соединение было очень медленным. Я терпеливо ждал, пока ноутбук подключится к резервному хранилищу у меня дома.

— Это мой домашний диск, — сказал я и ввел парольную фразу, которая открыла ключ, спрятанный на жестком диске, и приказала отправить его на внешний диск, лежащий дома на столе. Камера внимательно фиксировала все мои действия, и я ей не мешал. Она разглядела, как мои пальцы ввели команду полного удаления искомого файла из моего первичного резервного хранилища, записав поверх него три слоя случайных (точнее, «случайных») данных, потом провел поиск на диске, показав, что та копия была единственной. — Мой диск синхронизируется с хранилищем в нашем хакерском клубе — Нойзбридже. — Я вышел из домашней системы и залогинился в открытую оболочку Нойзбриджа, специально созданную для защиты от взломщиков. Долго блуждал среди ее бесчисленных слоев, зашифрованных и уводящих не в ту сторону. — Уничтожаю этот файл и здесь. — Сказано — сделано. — Нойзбридж создает резервные копии в облаке. Тем диском я управлять не могу, но синхронизация происходит каждые пять минут, и журналы хранятся вот здесь. — Я открыл файл журнала командой tail — f, которая позволяет видеть новые строки прямо по мере добавления. В гнетущей тишине мы стали ждать очередной синхронизации, потом отслеживали в журнале, как нойзбриджский сервер сравнивает свои данные с облачной копией, замечает, что я удалил файлы и ключи, и отдает команду также удалить их на том конце линии.

Тогда я вышел из системы.

— Готово.

— Ну что, Тимми, поверим ему? — с издевкой спросил Шрам.

— Я-то ему верю, но ты же знаешь поговорку: доверяй, но проверяй. Твой черед, приятель.

Шрам обогнул машину, открыл заднюю дверь и поменялся местами с Тимми. Притащил свой высокотехнологичный детектор лжи, скрупулезно осмотрел все детали, постаравшись, чтобы этот процесс не ускользнул от моего внимания. Во времена испанской инквизиции палачи придумали процесс под названием «демонстрация возможностей»: перед несчастными еретиками выкладывали орудия пыток, давая вдоволь налюбоваться на причудливые железяки, способные поддевать, отделять, расковыривать самые нежные и болезненные части человеческого тела. Из Шрама вышел бы отличный инквизитор, да еще с научным подтекстом. Ему бы родиться лет пятьсот назад.

Он надел на меня манжету для измерения кровяного давления — разумеется, тактическую, один вид которой радовал его милитаризованную душу, — и стал возиться с электродами. Электродов было много, и он явно намеревался пристегнуть ко мне все до единого. Аккуратно смазывал каждую присоску специальным проводящим гелем, выдавливая его из одноразового пакетика вроде тех, в каких в «Макдоналдсе» подают кетчуп. Эти пакетики в кои-то веки были не тактическими, пестрели надписями на немецком языке и незнакомым логотипом.

И тогда я начал сжимать и разжимать мышцы заднего прохода.

Нет-нет, вам не померещилось. Детекторы лжи измеряют признаки, характеризующие нервное состояние клиента: пульс, частоту дыхания, потливость. Теория гласит, что люди, когда врут, сильнее нервничают, и эту нервозность можно измерить приборами.

На практике дело обстоит не так хорошо. Существуют отпетые лжецы, которые способны врать, не проявляя никаких внешних признаков волнения, потому что они вообще не испытывают никакого волнения. В этом, собственно, и заключается определение социопата: человек, который никак не реагирует на собственную ложь. Так что детекторы лжи прекрасно работают в большинстве случаев и дают сбой, когда дело доходит до самых опасных лжецов на свете. Помните, я упоминал одно из проявлений глупости — «Это лучше, чем ничего»? Вот оно во всей красе.

Но, с другой стороны, множество людей нервничают по совершенно понятным причинам — например, если от результата испытаний на детекторе лжи зависит их свобода или будущая должность. Или, например, когда человека схватили два наемных головореза и угрожают отвезти в свое логово, если он не станет сговорчивее.