Родная земля (сборник)

— О! — произнёс «ученый дед», будто ему сразу стало ясно, что волнует женщину. — О! — повторил он еще раз и добавил: — Как говорится, дел никаких, а забота гложет. Не заглянуть ли нам в старинную книгу. Может, там мы найдем стих, который успокоит тебя.

Жена старика, наблюдавшая за мужем, воскликнула:

— Ну и ну! Да разве можно вычитать в одной книге о всех бедах людей?

— Да, если хочешь знать. — Старик нахмурился. — В этой книге написано обо всем: о больших деяниях и о малых делах.

И он прочитал отрывок из поэмы «Киеу»: «Меняются земля и небо, и конец служит началом, а через девять поколений наступят благоденствия».

— Вот, вот! Разве не изменился мир, пока прошел долгий путь до наших дней?! Ну а что касается «девяти поколений», то это, стало быть, произойдет к 1999 году.

— Вот доживем до этого времени, тогда и увидим, — махнула рукой жена.

— Мы-то с тобой, конечно, не доживем. А сейчас ты в это не веришь?

— Ну, положим, верю, но ведь окончательно поверишь, когда увидишь собственными глазами.

— А ты так все еще ничего и не увидела! — «Ученый дед» вскочил и начал что-то искать на полке. Наконец он достал потрепанную книжицу с загнутыми уголками ярко-желтых страниц, протянул ее жене и что было сил закричал:

— Но разве Нгуен Зу, сочиняя «Киеу», все видел своими глазами? Нет, старая, он не видел. Он предвидел и предсказывал. В поэме 3254 строки. В 1954 строке говорится: «И, стиснув зубы, разломил строку единую, сделав из нее две!» Разве тебе не понятен смысл этих слов? Ведь тут речь идет о разделе Вьетнама, о Женевских соглашениях.

— Ну и разъяснил, нечего сказать!

— Да ты взгляни, вот она, книга, перед тобой!

— Это еще ничего не значит. Ты почитай, а я послушаю.

— Прости меня, небо! Сколько же лет я ждал, сколько рису успел съесть и дождался наконец: моя старуха лично попросила меня почитать ей стихи!

Он еще несколько раз с нескрываемым удовольствием произнес «лично», «лично», но читать стихи не стал. Старуха, явно раздраженная, сказала:

— Ну, я жду!

«Ученый дед» сделал вид, будто не слышит. Он сидел на лавке и покачивал головой, словно соглашался с какими-то своими сокровенными мыслями.

Старуху это бесило. Наконец она не выдержала, вскочила, схватила книжку и плюхнулась на кровать. Больше она не разговаривала с дедом.

Мамаша Дыок тоже была не согласна с туманными намеками, рассуждениями и беспочвенными выводами «ученого деда», но решила не подливать масла в огонь и заговорила о другом.

— Дедушка, помнишь, к нашему причалу подходил военный корабль? Он ведь давно ушел и все не возвращается.

— Да-а, — протянул старик, — я тоже все время жду этих ребят. Бывает, по целой ночи глаз не смыкаю…

Уже несколько ночей в хуторе ждали возвращения ушедшего куда-то в море военного корабля. Люди, жившие здесь, в младенчестве засыпали под песню волн. Став взрослыми, они дружили с морским ветром, надувавшим паруса их джонок и сампанов. Они были рыбаками, и море делалось для них родным домом. С флотом их связывали крепкие узы. И это было так же естественно, как то, что вода в море соленая. На флоте служили их сыновья, и, что еще важнее, это была их гордость, сила, надежда. Куда и зачем уходили корабли — рыбаки не знали, но каждый раз хуторяне ждали и встречали моряков, как близких родственников. Если даже корабль долго не возвращался, его все равно ждали. Верили и надеялись… Ждали все без исключения: ополченцы и матери-солдатки, дети рыбаков и старик Льен, веривший предопределениям свыше и ставивший их рядом с указаниями президента Хо Ши Мина.

Мамаша Дыок поняла, что «ученый дед» пытается скрывать свои суждения за мудростью бессмертной поэмы «Киеу». Когда же она его прямо спросила, что он думает о судьбе моряков того военного корабля, он ведь не полез за ответом в книгу, а сказал ей просто, по-человечески:

— Эти люди знают, куда им плыть и что делать. Наверное, им хорошо известно и то, как возвратиться обратно.

У них нет духа — покровителя на небесах. У них есть только море, бескрайнее море. Моряки знают, что за спиной у них родная земля, и чувствуют, что мы их ждем. Иначе и быть не может! Успокойся и иди спать.

Не успела мамаша Дыок подняться, как в хижину неожиданно вошел Кань.

— Здравствуйте, бабушка и дедушка. Извините за столь ранний визит. — Кань повернулся к мамаше Дыок: — Я сразу понял, что вы здесь, раз вас нет дома.

— Что случилось?

Заметив настороженные взгляды собеседников, Кань рассмеялся:

— Не волнуйтесь! У меня радостное известие: к нам направлена зенитная батарея.

— Неужели! У нас будут зенитчики! — обрадовались старики. «Ученый дед» удовлетворенно хмыкнул и важно закурил трубку, словно в только что услышанных словах был какой-то особый, одному ему понятный, смысл.

— Их уже переправляют. Скоро пропоют петухи, а нам надо успеть подготовить позицию, пока не рассвело совсем и не рассеялся туман. Придется перетаскивать пушки прямо по песку, через дюны, а там и тягачи не пройдут. Я прошу вас, мамаша Дыок, обойдите всех ополченцев и объясните им, что дело весьма срочное.